JК
Раз герой, два герой... :: Уланов Андрей
Страница: 12 из 86Может быть (и даже вероятно), тайна сия ведома богам, но, как известно, боги очень неохотно делятся своими тайнами с кем бы то ни было, в том числе и с другими богами.
* * *
За всю свою жизнь Шах никогда раньше не предполагал, что самый обычный луч солнца – не такой уж и яркий – может вызвать столь жуткий приступ боли, причем не только в глазах, но и в голове. Вслед за головой взвыло все остальное тело. Шах было попытался озвучить эти ощущения соответствующим воплем, но звук, который он сумел выдавить наружу, даже за слабый стон мог сойти лишь с очень большой натяжкой.
– Вроде просыпается, – произнес кто-то, стоявший в изголовье, и эти слова мигом принялись грохочущим эхом носиться от одного шахова уха до другого: “Просыпается, просыпается, рыпается, ается…”
– Точно, просыпается, – согласился второй голос. – Ишь, какую рожу-то скорчил. Ему б щас кисленького чего-нибудь али солененького.
– Да где ж я после вчерашнего-то возьму солененького с кисленьким? – возразил первый голос, в котором Шах, несмотря на громыхание, начал узнавать что-то до боли – и еще какой! – знакомое. – Все, почитай, что было, то и подмели. Разве что у соседей спросить…
– И то верно. Слышь, Хеннок, сгоняй-ка к Плющикам…
Прозвучавшие имена показались Шаху смутно знакомыми, но попытка вспомнить что-либо поподробнее немедленно аукнулась еще более жутким приступом головной боли.
* * *
За всю свою жизнь Шах никогда раньше не предполагал, что самый обычный луч солнца – не такой уж и яркий – может вызвать столь жуткий приступ боли, причем не только в глазах, но и в голове. Вслед за головой взвыло все остальное тело. Шах было попытался озвучить эти ощущения соответствующим воплем, но звук, который он сумел выдавить наружу, даже за слабый стон мог сойти лишь с очень большой натяжкой.
– Вроде просыпается, – произнес кто-то, стоявший в изголовье, и эти слова мигом принялись грохочущим эхом носиться от одного шахова уха до другого: “Просыпается, просыпается, рыпается, ается…”
– Точно, просыпается, – согласился второй голос. – Ишь, какую рожу-то скорчил. Ему б щас кисленького чего-нибудь али солененького.
– Да где ж я после вчерашнего-то возьму солененького с кисленьким? – возразил первый голос, в котором Шах, несмотря на громыхание, начал узнавать что-то до боли – и еще какой! – знакомое. – Все, почитай, что было, то и подмели. Разве что у соседей спросить…
– И то верно. Слышь, Хеннок, сгоняй-ка к Плющикам…
Прозвучавшие имена показались Шаху смутно знакомыми, но попытка вспомнить что-либо поподробнее немедленно аукнулась еще более жутким приступом головной боли.