JК
Межконтинентальный узел :: Семенов Юлиан Семенович
Страница: 396 из 438 — Сейчас чем-нибудь обрадуют…
Доложили, что к Луиджи Мачелли только что прибыл высокий мужчина, примерно пятидесяти лет или чуть старше, нос приплюснутый, боксерский, левая бровь чуть рассечена; в синем костюме, с плоским чемоданом фирмы «Карден» (самые дорогие в мире) и «дипломатом» крокодиловой кожи с шифровыми замками…
— Для досье мало, — заметил Фукс. — Разве что только рассеченная левая бровь…
(Среди лиц, подозреваемых в организации злодейского взрыва Миланского вокзала, который унес сотни жизней, числился некий Бинальти, он же Панинни, он же Голденберг, он же Банаат-заде; именно он отвечал в синдикате за «укрытие следов» после совершения террористических актов.)
— Ну что ж, — сказал Славин. — Время эндшпиля, Кони?
— Видимо… Кто-то занятно писал о Лейбнице: у философа была необыкновенная способность ощущать связь соподчинения ; он был невероятно последователен, а именно потому порою выглядел нелепым, ибо ни на йоту не отступал от своих принципов, даже если это явно противоречило здравому смыслу…
— Повтори, — попросил Славин, — повтори, пожалуйста…
Фукс удивился:
— А в чем дело?
— «…Не отступал от своих принципов, даже если это явно противоречило здравому смыслу»? — Славин процитировал слово в слово — память феноменальная.
— Именно.
— Слушай, давай-ка еще раз съездим на место, Кони, а?
…На пустынную Зауэрштрассе, возле границы, где была намечена операция ЦРУ, Славин и Фукс пришли, как мирно гуляющие собеседники, увлеченные разговором; машины оставили в двух кварталах отсюда; не глядя на тот дом в Западном Берлине, что одиноко высился среди пустыря, Славин спросил:
— Сколько метров до верхних окон, как думаешь, Кони?
— Четыреста… С небольшим, — ответил тот.
Доложили, что к Луиджи Мачелли только что прибыл высокий мужчина, примерно пятидесяти лет или чуть старше, нос приплюснутый, боксерский, левая бровь чуть рассечена; в синем костюме, с плоским чемоданом фирмы «Карден» (самые дорогие в мире) и «дипломатом» крокодиловой кожи с шифровыми замками…
— Для досье мало, — заметил Фукс. — Разве что только рассеченная левая бровь…
(Среди лиц, подозреваемых в организации злодейского взрыва Миланского вокзала, который унес сотни жизней, числился некий Бинальти, он же Панинни, он же Голденберг, он же Банаат-заде; именно он отвечал в синдикате за «укрытие следов» после совершения террористических актов.)
— Ну что ж, — сказал Славин. — Время эндшпиля, Кони?
— Видимо… Кто-то занятно писал о Лейбнице: у философа была необыкновенная способность ощущать связь соподчинения ; он был невероятно последователен, а именно потому порою выглядел нелепым, ибо ни на йоту не отступал от своих принципов, даже если это явно противоречило здравому смыслу…
— Повтори, — попросил Славин, — повтори, пожалуйста…
Фукс удивился:
— А в чем дело?
— «…Не отступал от своих принципов, даже если это явно противоречило здравому смыслу»? — Славин процитировал слово в слово — память феноменальная.
— Именно.
— Слушай, давай-ка еще раз съездим на место, Кони, а?
…На пустынную Зауэрштрассе, возле границы, где была намечена операция ЦРУ, Славин и Фукс пришли, как мирно гуляющие собеседники, увлеченные разговором; машины оставили в двух кварталах отсюда; не глядя на тот дом в Западном Берлине, что одиноко высился среди пустыря, Славин спросил:
— Сколько метров до верхних окон, как думаешь, Кони?
— Четыреста… С небольшим, — ответил тот.