Рецидивист (Тюремная пташка)   ::   Воннегут Курт

Я их в этой книжке пересказываю, как запомнил, только это не я, это выдуманный персонаж пересказывает, предупреждал уже.

Оказывается, Хэпгуд и в суде все утро свои истории вспоминал. Судье они жутко понравились, и почти всем остальным тоже наверно, оттого что для себя-то Хэпгуд ничего не добивался, когда все эти удивительные штуки с ним происходили. Надо думать, судья только старался, чтобы Хэпгуд побольше им такого рассказал. В то время история рабочего движения считалась чем-то вроде порнографии, даже хуже,- время-то какое было! В школах, в приличных домах касаться того, как рабочие страдают и за свои права борются, было тогда, да и сейчас тоже, нельзя: табу.

Вспомнил, как судью звали. Клейком, вот как. Без труда вспомнил, потому что в моем классе сын этого судьи учился, мы его Меднорожим прозвали.

Отец Меднорожего Клейкома - я со слов Пауэрса передаю - как раз перед перерывом на обед и задает Хэпгуду последний вопрос: "Мистер Хэпгуд, - говорит, - вот вы из такой почтенной семьи происходите, образование вам дали превосходное, почему же вы живете-то так чудно?"

- Почему? - Хэпгуд переспрашивает (я со слов Хэпгуда передаю). - А потому, сэр, что была Нагорная проповедь.

И тут отец Меднорожего Клейкома объявляет:

- Продолжение слушаний в два часа дня.