JК
Реквием по солнцу :: Хэйдон Элизабет
Страница: 37 из 655Он поднялся на чашу весов с таким видом, будто проделывал это уже множество раз, и стоял не шелохнувшись, словно прислушивался к голосам, что-тонашептывающим ему с затянутого тучами неба. Огромные весы вознесли его над головами присутствующих, а в следующее мгновение замерли в равновесии.
Когда потрясенная толпа пришла в себя и радостно взревела, приветствуя нового Патриарха, он произнес только одно слово — свое имя:
«Константин».
Толпа на несколько секунд потрясение замерла, — это имя прекрасно знали в Сорболде, оно принадлежало знаменитому гладиатору из западного города-государства Джакар, хладнокровному, кровожадному убийце, не знавшему милосердия на арене и вдруг исчезнувшему несколько месяцев назад.
То, что пожилой священник, который вскоре будет посвящен в сан Патриарха и станет самым могущественным целителем в мире, является тезкой жестокого гладиатора, таило в себе невероятную иронию, и по толпе пробежала волна смеха, разбудившая колокола на башнях Джерна Тала.
Вечером того же дня, когда решение весов было торжественно занесено в священные книги Сепульварты, после того как толпа давно разошлась, нового Патриарха видели у подножия весов, где он стоял, с благоговейным изумлением глядя на древний инструмент правосудия.
В свете убывающей луны на весы смотрел другой человек, на жестком лице которого выражение благоговения постепенно сменилось почтением. Его смуглые руки, залитые серебряным светом, нервно поглаживали какой-то предмет, в то время как он сам не сводил глаз с величественного инструмента правосудия, окутанного сгустившимся мраком.
Когда потрясенная толпа пришла в себя и радостно взревела, приветствуя нового Патриарха, он произнес только одно слово — свое имя:
«Константин».
Толпа на несколько секунд потрясение замерла, — это имя прекрасно знали в Сорболде, оно принадлежало знаменитому гладиатору из западного города-государства Джакар, хладнокровному, кровожадному убийце, не знавшему милосердия на арене и вдруг исчезнувшему несколько месяцев назад.
То, что пожилой священник, который вскоре будет посвящен в сан Патриарха и станет самым могущественным целителем в мире, является тезкой жестокого гладиатора, таило в себе невероятную иронию, и по толпе пробежала волна смеха, разбудившая колокола на башнях Джерна Тала.
Вечером того же дня, когда решение весов было торжественно занесено в священные книги Сепульварты, после того как толпа давно разошлась, нового Патриарха видели у подножия весов, где он стоял, с благоговейным изумлением глядя на древний инструмент правосудия.
В свете убывающей луны на весы смотрел другой человек, на жестком лице которого выражение благоговения постепенно сменилось почтением. Его смуглые руки, залитые серебряным светом, нервно поглаживали какой-то предмет, в то время как он сам не сводил глаз с величественного инструмента правосудия, окутанного сгустившимся мраком.