JК
Резидент :: Шведов Сергей
Страница: 29 из 75Где-то глубоко в голубых глазах зарождалось подозрение. Похоже, он не верил Евграфу настолько, что, кажется, даже усомнился в его психическом здоровье. А Сиротин так надеялся на трезвый мужицкий ум Виссариона!
– Ты погоди – насчет трезвого ума! – Пацаков бросил взгляд на опорожненную бутылку коньяка.– Я тебе, конечно, верю, Евграф. Все-таки не первый год знаю. Ты мне объясни: они действительно ведьмы, или ты о них фигурально выразился?
– Что значит – выразился?! – аж подпрыгнул в кресле Сиротин.– Собственными глазами видел! Более того – участвовал! А мне все в ответ – шоу, шоу!
– Миша,– обернулся к секретарю Пацаков,– сообрази нам что-нибудь покрепче. Так, я слушаю тебя, Евграф.
Вдохновленный чужим вниманием, Сиротин пустился в подробный пересказ событий, случившихся в Москве месяц назад. Виссарион Дмитриевич слушал с интересом, несколько раз даже сочувственно прицокнул языком, а потом собственноручно поднес разошедшемуся гостю фужер с коньяком. Сиротин выпил почти машинально и тут же почувствовал, что сделал это напрасно. Опьянение было внезапным и тяжким. Мир закрутился под ногами Евграфа, и он рухнул в пустоту. Сквозь подступающее беспамятство до него донесся слабый голос Пацакова:
– Ты его не отравил, случаем, Миша?
– Как можно, Виссарион Дмитриевич, это всего лишь снотворное.
– Заработался человек... – сокрушенно вздохнул Пацаков.– Ты уж проследи, Миша, чтобы его в психбольнице не обидели.
– Ты погоди – насчет трезвого ума! – Пацаков бросил взгляд на опорожненную бутылку коньяка.– Я тебе, конечно, верю, Евграф. Все-таки не первый год знаю. Ты мне объясни: они действительно ведьмы, или ты о них фигурально выразился?
– Что значит – выразился?! – аж подпрыгнул в кресле Сиротин.– Собственными глазами видел! Более того – участвовал! А мне все в ответ – шоу, шоу!
– Миша,– обернулся к секретарю Пацаков,– сообрази нам что-нибудь покрепче. Так, я слушаю тебя, Евграф.
Вдохновленный чужим вниманием, Сиротин пустился в подробный пересказ событий, случившихся в Москве месяц назад. Виссарион Дмитриевич слушал с интересом, несколько раз даже сочувственно прицокнул языком, а потом собственноручно поднес разошедшемуся гостю фужер с коньяком. Сиротин выпил почти машинально и тут же почувствовал, что сделал это напрасно. Опьянение было внезапным и тяжким. Мир закрутился под ногами Евграфа, и он рухнул в пустоту. Сквозь подступающее беспамятство до него донесся слабый голос Пацакова:
– Ты его не отравил, случаем, Миша?
– Как можно, Виссарион Дмитриевич, это всего лишь снотворное.
– Заработался человек... – сокрушенно вздохнул Пацаков.– Ты уж проследи, Миша, чтобы его в психбольнице не обидели.