JК
Родина слонов :: Калганов Андрей
Страница: 198 из 502 — Ядрен у тя корень, Степан!
— Спасибо на добром слове.
Вихрастов пацан скалился, с интересом поглядывая на Степана. Опустит молот — посмотрит, ухмыльнется. Занесет молот — посмотрит, ухмыльнется... Батьке поведение сынка не понравилось:
— Вот я уши-то твои гадючие пообрываю, ишь баба любопытная...
— Да я ж, — удар молота, — чай, — взмах, — не глухой, — удар молота, — батя... — виновато проговорил хлопец.
— Опосля потолкуем...
Вся компания во главе с Вихрастом вышла во двор. Строжил кузнец сынка, пекся о моральном облике.
А на дворе было пасмурно, по небу гуляли хмурые тучи. Не задался денек.
— Сказывают, важно ты девок... это самое... — хмыкнул, но хмыкнул невесело, с затаенной обидой кузнец по имени Жеребяка и завернул узлом подкову, которую доселе преспокойно держал в руках. Жеребяка был парном видным — русые кудри, косая сажень в плечах, глаза карие, бесстыжие. До того, как появился Степан, слыл Жеребяка наипервейшей грозой девок. — Они это... как мухи на мед...
Степан скромно промолчал.
— Это оттого, что он слово петушиное знает, — заявил Василек, — скажет то слово — и все девки его...
Жеребяка вернул подкове первоначальный облик.
— Небось, приворот-траву в огне жжешь али другое снадобье?
Жеребяка смотрел с такой трогательной надеждой, что Степан невольно почувствовал себя графом Калиостро, сокрывшим от общества формулу любви.
— Спасибо на добром слове.
Вихрастов пацан скалился, с интересом поглядывая на Степана. Опустит молот — посмотрит, ухмыльнется. Занесет молот — посмотрит, ухмыльнется... Батьке поведение сынка не понравилось:
— Вот я уши-то твои гадючие пообрываю, ишь баба любопытная...
— Да я ж, — удар молота, — чай, — взмах, — не глухой, — удар молота, — батя... — виновато проговорил хлопец.
— Опосля потолкуем...
Вся компания во главе с Вихрастом вышла во двор. Строжил кузнец сынка, пекся о моральном облике.
А на дворе было пасмурно, по небу гуляли хмурые тучи. Не задался денек.
— Сказывают, важно ты девок... это самое... — хмыкнул, но хмыкнул невесело, с затаенной обидой кузнец по имени Жеребяка и завернул узлом подкову, которую доселе преспокойно держал в руках. Жеребяка был парном видным — русые кудри, косая сажень в плечах, глаза карие, бесстыжие. До того, как появился Степан, слыл Жеребяка наипервейшей грозой девок. — Они это... как мухи на мед...
Степан скромно промолчал.
— Это оттого, что он слово петушиное знает, — заявил Василек, — скажет то слово — и все девки его...
Жеребяка вернул подкове первоначальный облик.
— Небось, приворот-траву в огне жжешь али другое снадобье?
Жеребяка смотрел с такой трогательной надеждой, что Степан невольно почувствовал себя графом Калиостро, сокрывшим от общества формулу любви.