Страница:
501 из 502
Не подмять хазарве славян, и никому иному не подмять».
— Ну, идешь? — спросил он у Светки, слоняющейся тенью близ юрты. — Одна мы теперь с тобой сатана, я так думаю.
Та ломалась недолго, собрала пожитки в заплечный мешок и прыгнула на круп Кукшиной лошадки позади всадника.
Скакун не прорысил и три стрелища по пустому лагерю, как наткнулся на ватажку, вываливающую из шатра.
— Тпру, — схватил коня под уздцы долговязый мужик, — далеко ли путь-дорожку держишь, мил человек?
За долговязым переминались с ноги на ногу сотоварищи. Один, со здоровенной дубиной, то и дело нервно крутил башкой и вопрошал: «Вдарить?» Другие стояли молча и недобро смотрели на седоков.
Кукша припомнил покаянные рассказы Ловкача про то, как некий Жердь умыкнул его долю, ту, что предназначалась братству лютичей. Обоз разграбил, а положенное в общак не отдал. Очень Ловкач сокрушался. По приметам разбойник вполне походил на Ловкачова обидчика. Да нет, точно он.
«А что, может, и сработает, — подумал Кукша. — Татям как медом там намазано, так и рвутся в тайное селение. А Жердь всем татям тать, такому сам бог велел душой и телом к лютичам стремиться».
— В Лютовку, — ответил Кукша, — слыхал, небось.
— Как не слыхать, — осклабился Жердь, — весь знатная. Говорят, кто попал туда, в счастье и довольстве живет. Как сыр в масле катается. Ты вот что, мил человек, мы тебя и девку твою не тронем, коли в Лютовку отведешь да Отцу Горечи в ноги бухнешься.
|< Пред. 498 499 500 501 502 След. >|