Милый друг, товарищ покойника   ::   Курков Андрей

»

И мне захотелось обо всем забыть, и чем больше я старался забыть, тем сильнее напрашивалась в зрительную память картина дождливого осеннего вечера, светлячки битого стекла на невидимом асфальте глухого двора и луч фонарика – круглый желтый глаз, с любопытством осматривающий лежащее на невидимом асфальте тело.

Я все-таки достал из холодильника коньяк, налил себе немного в чайную чашку.

Выпил, как лекарство. Без мысли о поводе или тосте.

А время дотянулось до десяти – на кухне тоже были часы, круглые настенные.

После коньяка захотелось поесть и я снова сделал себе два бутерброда.

Пока ел, слушая движения своих челюстей, забыл и о ребенке, и о Марине. В какой-то момент показалось, что ребенок в комнате заплакал и я замер, прислушиваясь. Но это не был плач. Скорее какой-то одиночный звук, да и тот мог оказаться игрой воображения. И я не пошел в комнату. Я остался на кухне, словно это было единственное место в этой квартире, где я чувствовал себя в безопасности. Я выпил еще коньяка и, счастливо забыв о ребенке, спорил сам с собой о смысле исполнения долга. Спорил долго и невнятно, да и сам спор был, должно быть, больше похож на пьяное внутреннее бормотание.

В какой-то момент, когда я был особенно глубоко погружен в свои мысли, прозвучали механические щелчки открывающегося замка. Скрипнула дверь и я вздрогнул. В кухню заглянула Марина. Лицо ее было обеспокоенным.

– Ради бога, извините! Так получилось…

Странно, но никакой злости я к ней не почувствовал. Я поднялся из-за стола. Взгляд сам собой ушел на настенные часы.

Пол первого ночи!

– Он ничего не ел… – сказал я.