JК
Роман c хаосом (Том 2) :: Мартьянов Андрей
Страница: 73 из 283marschiert
Mit ruhig festem Schritt!
Kam'raden die Rotfront
Und Reaktion erschossen
Marschier'n im Geist
In unsern Reihen mit!
Die StraЯe frei
Den braunen Batallionen,
Die StraЯe frei
Dem Sturmabteilungsmann!..
Последними строфами я явно намекнул на отловивших нас "полицейских", как один облаченных в ужасающие неопределенно-коричневые тряпки. Главный едва услышав слово "Sturmabteilungsmann" и углядев подмигивание уже заплывающим глазом, немедля поднялся с табурета сколоченного из шершавых некрашеных досок и припечатал мне кулачищем по глазу здоровому.
- Не понимаешь, когда тебе русским языком говорят? - грозно осведомился истязатель.
- Ka runa s'itie krievi - пошел в жопу, кретин! - не остался я в долгу. За шесть часов абсолютно бессмысленного допроса я уже пытался немного говорить по-латышски. За хамство вновь схлопотал, но не больно, по европейски. - Расстреляли бы скорее, что ли? Надоело!
- Сиди-и... - с прибалтийской протяжностью устало буркнул главный. Было ему годочков под шестьдесят, седые усы, будто у Тараса Бульбы, одет почище других "стражей" и в качестве знака различия носил на рукаве затертую красно-бело-красную повязку. - Прибудет господин полковник с патрулем союзников - тогда и решим, что делать.
Дастин, привязанный к соседнему стулу и скованный ржавыми наручниками, только головой помотал. Видно, уже осознал наше положение, а таковое положение плачевнее бывает только у покойников...
Дела же обстояли следующим образом. Хотите верьте, хотите не верьте, но это был 1973 год. Шел тридцать четвертый год Второй мировой войны, каковая, как известно каждому, началась в 1939.
Mit ruhig festem Schritt!
Kam'raden die Rotfront
Und Reaktion erschossen
Marschier'n im Geist
In unsern Reihen mit!
Die StraЯe frei
Den braunen Batallionen,
Die StraЯe frei
Dem Sturmabteilungsmann!..
Последними строфами я явно намекнул на отловивших нас "полицейских", как один облаченных в ужасающие неопределенно-коричневые тряпки. Главный едва услышав слово "Sturmabteilungsmann" и углядев подмигивание уже заплывающим глазом, немедля поднялся с табурета сколоченного из шершавых некрашеных досок и припечатал мне кулачищем по глазу здоровому.
- Не понимаешь, когда тебе русским языком говорят? - грозно осведомился истязатель.
- Ka runa s'itie krievi - пошел в жопу, кретин! - не остался я в долгу. За шесть часов абсолютно бессмысленного допроса я уже пытался немного говорить по-латышски. За хамство вновь схлопотал, но не больно, по европейски. - Расстреляли бы скорее, что ли? Надоело!
- Сиди-и... - с прибалтийской протяжностью устало буркнул главный. Было ему годочков под шестьдесят, седые усы, будто у Тараса Бульбы, одет почище других "стражей" и в качестве знака различия носил на рукаве затертую красно-бело-красную повязку. - Прибудет господин полковник с патрулем союзников - тогда и решим, что делать.
Дастин, привязанный к соседнему стулу и скованный ржавыми наручниками, только головой помотал. Видно, уже осознал наше положение, а таковое положение плачевнее бывает только у покойников...
Дела же обстояли следующим образом. Хотите верьте, хотите не верьте, но это был 1973 год. Шел тридцать четвертый год Второй мировой войны, каковая, как известно каждому, началась в 1939.