JК
Рось квадратная, изначальная :: Завгородний Борис Александрович
Страница: 122 из 124Представляешь, сколько выручим бабок? Я все свои долги покрою на пять лет вперёд…
С вражьей стороны остервенело понеслись матюгальники, словно лай своры собак:
– Кровь из носу!
– Усохни корень!
– Пся крев!
– Да пар в задницу, – так же лениво отмахнулся Ухарь. – Рвите глотки на ветру, коли делать нечего.
Того, что случилось буквально в следующий миг, не ожидал никто. Такое можно было увидеть только во сне или… или в цирковом балагане.
Сначала в дверях камерного вагона показался Ухмыл, почему-то спиной вперёд. Потом Ухмыл нелепо взмахнул руками и рухнул на пол, свесив буйную голову прямо над сверкающими рельсами. И больше не поднялся.
А затем на площадке расчекрыженного надвое тамбура возникла Минута.
Не приходилось ещё видеть Благуше, чтобы девицы так стояли. Картина – хоть хватайся за кисть и пиши! Согнутые в локтях руки, тонкие и изящные, выставлены вперёд на уровне груди, пальцы открытых ладоней выпрямлены и сжаты, словно наконечники копий. Ноги под долгополым шерстяным плащиком, обутые в высокие, до колен, синие сафьяновые сапожки, широко расставлены. А глаза-то! Эти ласковые и милые всего полчаса назад зеленые девчоночьи глаза! Они пылали изумрудным огнём, как у дикой кошары перед смертоубийственным прыжком!
Этот эпизод, наглядно подтвердивший древнюю мудрость, гласившую, что в тихом омуте анчутки да елсы водятся, рогатые и хвостатые, потряс слава до глубины души.
Причём в положительную сторону. «Вот это да! – восхищённо подумалось Благуше.
С вражьей стороны остервенело понеслись матюгальники, словно лай своры собак:
– Кровь из носу!
– Усохни корень!
– Пся крев!
– Да пар в задницу, – так же лениво отмахнулся Ухарь. – Рвите глотки на ветру, коли делать нечего.
Того, что случилось буквально в следующий миг, не ожидал никто. Такое можно было увидеть только во сне или… или в цирковом балагане.
Сначала в дверях камерного вагона показался Ухмыл, почему-то спиной вперёд. Потом Ухмыл нелепо взмахнул руками и рухнул на пол, свесив буйную голову прямо над сверкающими рельсами. И больше не поднялся.
А затем на площадке расчекрыженного надвое тамбура возникла Минута.
Не приходилось ещё видеть Благуше, чтобы девицы так стояли. Картина – хоть хватайся за кисть и пиши! Согнутые в локтях руки, тонкие и изящные, выставлены вперёд на уровне груди, пальцы открытых ладоней выпрямлены и сжаты, словно наконечники копий. Ноги под долгополым шерстяным плащиком, обутые в высокие, до колен, синие сафьяновые сапожки, широко расставлены. А глаза-то! Эти ласковые и милые всего полчаса назад зеленые девчоночьи глаза! Они пылали изумрудным огнём, как у дикой кошары перед смертоубийственным прыжком!
Этот эпизод, наглядно подтвердивший древнюю мудрость, гласившую, что в тихом омуте анчутки да елсы водятся, рогатые и хвостатые, потряс слава до глубины души.
Причём в положительную сторону. «Вот это да! – восхищённо подумалось Благуше.