Рудимент   ::   Сертаков Виталий

Проблеял что-то невразумительное насчет скаутских учений и захворавшего родственника… Старушка поглядела на нас, как на законченных олигофренов, оценила запал Руди, он как раз преследовал стрекозу, перебегал дорогу в желтой пижаме. Поразмыслив, бабушка оставила нам бутылку воды и укатила.

— Спорим, старая калоша нас вложит, — занервничал Барков. — Петруха, не пора звонить?

У меня так болела голова, что я не сразу понял, о чем он меня просит.

Куда звонить? Зачем звонить? Я только хотел, чтобы меня оставили в покое. Я отчетливо помнил одно: звонить нельзя, пока нас могут перехватить. Пока мы не можем надеяться на защиту…

Однако холодная водичка помогла моему воспаленному сознанию. Таня влила в меня так много, что я закашлялся и едва не задохнулся.

— Теперь можно, — сказал я. — Дай мне компьютер и телефоны.

И это было правдой. Радуги от фонтанов и садовых брызгалок искрили совсем близко. Я посмотрел налево. До самого горизонта истекали слезой вереницы парников. А справа, на краю земли, раскинув многометровые усики дождевальной установки, ползал по грядкам ярко-красный комбайн. С такого расстояния он походил на удивленное космическое насекомое…

Леви улегся ничком на щебенку обочины и не подавал признаков разумной жизни. Барков и Таня примостились с двух сторон от меня, вытянули ноги и облокотились на колеса. Владислав открыл ноутбук, и мы вместе присвистнули. От момента последнего выхода в эфир прошло три часа. Мы шли без остановки почти семь часов.