JК
Рука Кассандры :: Юрьев Зиновий
Страница: 119 из 139 — Я вижу, ты и сыновей малолетних привел — вон они двое, — чтобы посмеяться над царем. Как смеешь ты говорить…
— Смею, царь! — крикнул жрец. — Не ты мне господин, а бог Аполлон, которому приношу я жертвы в храме.
— Ну и иди в свой храм, — тихо и зловеще проговорил Приам. — Жрецы много воли взяли… Не поймешь, кто правит городом — он, Приам, или жрецы.
— Ты слеп, ты не видишь беды, — так же тихо и зловеще ответил жрец. — Прикажи открыть чрево идола и увидишь там воинов. Не священный золотой палладий, охраняющий города, а медное оружие, завоевывающее их. Прикажи, царь, молю тебя! — Суровое, из дерева высеченное лицо Лаокоона сморщилось, в глазах вскипели слезы.
— Не плачь, Лаокоон, не гневи богов. В день победы ты полон гнева и скорби. Почему? Может быть, не радостно спасение нашего священного Илиона? Пойми, жрец, именно на это рассчитывал Одиссей. Он сделал все, чтобы мы поверили, будто в коне воины, вскрыли его чрево и разгневали тем самым Афину Воительницу. А гнев богини… То, чего не могли сокрушить греки, вмиг сокрушила бы богиня. Но я, Приам, силой ума проник в злокозненные планы Одиссея и обратил их против греков. Мы не тронем коня, а втащим его в город и сделаем священный Илион неприступным во веки веков.
— Нет, — упрямо сказал жрец, — я не верю грекам. Надо посмотреть, что в коне. Там воины.
— Смею, царь! — крикнул жрец. — Не ты мне господин, а бог Аполлон, которому приношу я жертвы в храме.
— Ну и иди в свой храм, — тихо и зловеще проговорил Приам. — Жрецы много воли взяли… Не поймешь, кто правит городом — он, Приам, или жрецы.
— Ты слеп, ты не видишь беды, — так же тихо и зловеще ответил жрец. — Прикажи открыть чрево идола и увидишь там воинов. Не священный золотой палладий, охраняющий города, а медное оружие, завоевывающее их. Прикажи, царь, молю тебя! — Суровое, из дерева высеченное лицо Лаокоона сморщилось, в глазах вскипели слезы.
— Не плачь, Лаокоон, не гневи богов. В день победы ты полон гнева и скорби. Почему? Может быть, не радостно спасение нашего священного Илиона? Пойми, жрец, именно на это рассчитывал Одиссей. Он сделал все, чтобы мы поверили, будто в коне воины, вскрыли его чрево и разгневали тем самым Афину Воительницу. А гнев богини… То, чего не могли сокрушить греки, вмиг сокрушила бы богиня. Но я, Приам, силой ума проник в злокозненные планы Одиссея и обратил их против греков. Мы не тронем коня, а втащим его в город и сделаем священный Илион неприступным во веки веков.
— Нет, — упрямо сказал жрец, — я не верю грекам. Надо посмотреть, что в коне. Там воины.