JК
Рука Кассандры :: Юрьев Зиновий
Страница: 128 из 139Попробуй раздели ложе с такой… Безумная…»
— Будьте вы все прокляты! — пронзительно кричит Кассандра. — Так вам и надо, слепцы и самодовольные тупицы! Я радуюсь вашей гибели, да, радуюсь! Вы заслужили ее!
Она давится рыданиями, и узкие ее плечи судорожно трясутся.
— Пойдем, Александр, — шепчет она и снова, снова тянет Куроедова за руку, бежит, места себе не находит.
Тихий переулочек, ни души, все на площади. И видна стена, полуразрушенная теперь стена. Еле разобрали, чтобы втащить коня.
Стоят Кассандра и Куроедов у пролома. Впереди Геллеспонт и где-то наготове греческие корабли. Пустынна долина Скамандра. Безмолвна.
Странное спокойствие охватывает обоих. Все уже сделано, и ничего не сделано. Прошлого не вернешь, будущего не остановишь. И остается печаль. Невыразимая печаль, тонкая и едкая, как каменная пыль, как горькая трава. Печаль, печаль. Последние часы друг около друга, последние часы, что отпущены недоброй судьбой. Раствориться бы друг в друге в бесконечной нежности, в останавливающей сердце любви.
Сидят двое, молчат. Только взялись за руки, как дети.
«Как я ее люблю! — думает Куроедов. — Никогда не понимал „умер бы для нее“. Сейчас понимаю. Умер бы. Знаю. Точно знаю. И дико все, чудовищно. Младший научный сотрудник и Кассандра… И еще более дико и чудовищно представить себе, что этого могло бы не быть…»
Беспокойно бродит по чужому городу Синон, эвбеец. Мяса, вина — сколько хочешь, на каждом углу угощение.
— Будьте вы все прокляты! — пронзительно кричит Кассандра. — Так вам и надо, слепцы и самодовольные тупицы! Я радуюсь вашей гибели, да, радуюсь! Вы заслужили ее!
Она давится рыданиями, и узкие ее плечи судорожно трясутся.
— Пойдем, Александр, — шепчет она и снова, снова тянет Куроедова за руку, бежит, места себе не находит.
Тихий переулочек, ни души, все на площади. И видна стена, полуразрушенная теперь стена. Еле разобрали, чтобы втащить коня.
Стоят Кассандра и Куроедов у пролома. Впереди Геллеспонт и где-то наготове греческие корабли. Пустынна долина Скамандра. Безмолвна.
Странное спокойствие охватывает обоих. Все уже сделано, и ничего не сделано. Прошлого не вернешь, будущего не остановишь. И остается печаль. Невыразимая печаль, тонкая и едкая, как каменная пыль, как горькая трава. Печаль, печаль. Последние часы друг около друга, последние часы, что отпущены недоброй судьбой. Раствориться бы друг в друге в бесконечной нежности, в останавливающей сердце любви.
Сидят двое, молчат. Только взялись за руки, как дети.
«Как я ее люблю! — думает Куроедов. — Никогда не понимал „умер бы для нее“. Сейчас понимаю. Умер бы. Знаю. Точно знаю. И дико все, чудовищно. Младший научный сотрудник и Кассандра… И еще более дико и чудовищно представить себе, что этого могло бы не быть…»
Беспокойно бродит по чужому городу Синон, эвбеец. Мяса, вина — сколько хочешь, на каждом углу угощение.