Рука Кассандры   ::   Юрьев Зиновий

Раздался дружный грохот стульев, и гости быстро разоружили охрану винегрета, поплыла из рук в руки хлебница и кто-то крикнул:

— Сергей Иосифович, тост!

— Я сегодня не в ударе, — вяло трепыхнулся Флавников, зная, что тост все равно сказать придется.

— Просим, просим, — бубнил график Чукча, а Доротея Шпалик грозно направила на историка мундштук с дымящейся сигаретой.

— Сдаюсь, — сказал Сергей Иосифович, поднял глаза к потолку, словно искал на нем мыслей и вдохновения. — Друзья, сегодня у нас не совсем обычный вечер. Ведь за последние три тысячи лет вряд ли кому-нибудь приходилось сидеть за одним столом с живым троянцем, тем более с таким милым выходцем из другой эры, как наш Абнеос — этот ходячий источник тем для кандидатских и даже докторских диссертаций. А ведь Абнеос был в свое время, — Флавников тонко улыбнулся, — я говорю — в свое время, всего лишь шорником. Итак, выпьем за шорников, консультирующих докторов наук!

Машенька Тиберман тем временем уже окончательно вошла в роль переводчика и все время шептала что-то в ухо Абнеосу, отчего у того округлялись глаза и поднимались брови.

— Боже, сколько необыкновенных вещей, должно быть, знает этот мужчина. — Доротея Шпалик вынула изо рта мундштук, выпила рюмку водки и снова затянулась сигаретой.

— О нем нужно будет написать песню, — крякнув после стопки, сказал поэт-песенник Иван Гладиолус и тихо стал напевать: — Полюбила я тро-ян-ца, а за что и не пой-му-у…

— Пусть говорит Абнеос, — решительно потребовал график Чукча. — Пусть расскажет про ахиллесову пяту.