Русские ушли   ::   Прокопчик Светлана

С пола нижнего зала видно, что столики там круглые, белые, сидят за ними по двое-трое. Одеты тамошние клиенты тускло, но не в робу с фосфоресцирующими пятнышками. Кое-кто в цивильном. Аккуратно причесаны, выбриты. Лица умиротворенные. Газеты читают. Кушают. Чаек пьют из чашечек. А внизу, под перилами — шесть вертухаев, лицом к нижнему залу.

Майкл присматривался долго. Заметил наконец, что посетителей верхнего зала к выходу — у них был свой, отдельный от прочего быдла, — провожают под конвоем. Не под охраной, а именно под конвоем. Ага, понял он, это тоже каторжники, только высокого полета. И решил познакомиться, справедливо полагая себя не последним человеком в мире.

Казалось, оплевать его хуже, чем на первой помывке в колонии, невозможно. Ошибся. После обеда он направился к лесенке. Поставил ногу на ступеньку и… согнулся, с воем рухнув на пол. Дубинарии — лучшее лекарство против высокомерия.

Лупили его вдвоем. Лупили равнодушно и отточенно, размеренно отвешивая хлесткие удары по лопаткам, почкам, крестцу. Напоследок пнули между ног.

Потом он требовал объяснений. Вертухаи, только чтo превратившие Майкла в отбивную, глядели сквозь него оловянными глазами. Один разлепил бледные губы.

— Исправляемый, соблюдай распорядок, — сказал он.

«Исправляемый». От чего, спрашивается, можно исправить на пожизненной каторге?! Если только от самого желания продолжать существование в бренном мире.

— Какой? — выплюнул Майкл вместе с кровью.