JК
Ружья Авалона :: Желязны Роджер
Страница: 166 из 225Окружающий нас мир забился в эпилептическом припадке и рассыпался, словно головоломка. Я увидел зеленую ветвь, висевшую в пустоте рядом с лужицей воды; проблеск голубого неба по соседству с темнотой; вход в кирпичное здание; лица за окном; звезды…
Отовсюду раздавались звериные крики, человеческие голоса, грохот машин. Мне показалось, что Ганелон выругался, но я не был в этом уверен.
От нестерпимой боли я терял сознание, но из упрямства и злости твердо решил бороться пока хватит сил. Я сконцентрировался на Лабиринте — так утопающий хватается за соломинку, а умирающий взывает к богу — и ударил по Черной Дороге всей силой воли, чтобы и памяти о ней не осталось.
Внезапно у меня перестала болеть голова. Лошади неслись во весь опор по зеленому полю. Ганелон перехватил вожжи, но я уже натянул их, крича на испуганных животных. Фургон остановился.
Мы пересекли Черную Дорогу.
Я повернулся.
Воздух сзади дрожал и колебался, непрестанно меняя очертания мира. И лишь там, где мы проехали, четко видна была тропинка, поросшая зеленой травой.
— Когда вы отправляли меня в ссылку, дорога была лучше, — заметил Ганелон.
— Спору нет, — согласился я и принялся успокаивать лошадей, разговаривая с ними ласковым тоном и понукая, чтобы свернуть с поля на тракт.
Солнышко ласково пригревало, на щедрой темной земле росли высокие травы. Впереди показался сосновый лес, и, въехав в него, мы почувствовали одурманивающий запах свежих иголок. В ветвях прыгали белки, переговаривались птицы.
Отовсюду раздавались звериные крики, человеческие голоса, грохот машин. Мне показалось, что Ганелон выругался, но я не был в этом уверен.
От нестерпимой боли я терял сознание, но из упрямства и злости твердо решил бороться пока хватит сил. Я сконцентрировался на Лабиринте — так утопающий хватается за соломинку, а умирающий взывает к богу — и ударил по Черной Дороге всей силой воли, чтобы и памяти о ней не осталось.
Внезапно у меня перестала болеть голова. Лошади неслись во весь опор по зеленому полю. Ганелон перехватил вожжи, но я уже натянул их, крича на испуганных животных. Фургон остановился.
Мы пересекли Черную Дорогу.
Я повернулся.
Воздух сзади дрожал и колебался, непрестанно меняя очертания мира. И лишь там, где мы проехали, четко видна была тропинка, поросшая зеленой травой.
— Когда вы отправляли меня в ссылку, дорога была лучше, — заметил Ганелон.
— Спору нет, — согласился я и принялся успокаивать лошадей, разговаривая с ними ласковым тоном и понукая, чтобы свернуть с поля на тракт.
Солнышко ласково пригревало, на щедрой темной земле росли высокие травы. Впереди показался сосновый лес, и, въехав в него, мы почувствовали одурманивающий запах свежих иголок. В ветвях прыгали белки, переговаривались птицы.