JК
Рыцари плащаницы :: Дроздов Анатолий Федорович
Страница: 7 из 430Эмир мысленно представил, как эти руки будут мять живот Мариам… Округлый, мягкий, прохладный, нежный как шелк и так зазывно пахнущий розовым маслом… С глубокой впадиной пупка, куда вместится чашка этого масла… Имад облизал пересохшие губы.
– Он не хочет принять истинную веру? Ему предлагали?
– Он отказался.
– Почему?
– Говорит, что родители его были христианами. А он почтительный сын.
– Родители его далеко, если вообще живы! Пусть не лжет!
– Говорит, что не видит смысла в принятии клятвы Аллаху – бог один. Только люди молятся ему по-разному. Это он так считает, – поспешно добавил Ярукташ.
– Может, он и прав, – задумчиво произнес эмир и строго глянул на евнуха. – Дай ему все, что попросит. И делай, что скажет. Немедленно. Веди его!..
Отдав приказ, Имад вышел на балкон и некоторое время смотрел на суету проснувшегося города. Ржание лошадей и мычание волов, блеяние овец, крики людей и скрип повозок долетали вверх, но эмир вдруг понял, что не различает звуков – они сливаются в один тревожащий сердце гул. Вдобавок глаза его не видели людей и животных – одна подвижная пестрая масса колыхалась внизу.
Имад ушел с балкона, пересек тронный зал бывшего королевского дворца и поднялся на галерею. Из зала к ней вела каменная лестница без перил, которая заканчивалась тяжелой дверью. Имад осторожно приоткрыл ее и скользнул внутрь.
– Он не хочет принять истинную веру? Ему предлагали?
– Он отказался.
– Почему?
– Говорит, что родители его были христианами. А он почтительный сын.
– Родители его далеко, если вообще живы! Пусть не лжет!
– Говорит, что не видит смысла в принятии клятвы Аллаху – бог один. Только люди молятся ему по-разному. Это он так считает, – поспешно добавил Ярукташ.
– Может, он и прав, – задумчиво произнес эмир и строго глянул на евнуха. – Дай ему все, что попросит. И делай, что скажет. Немедленно. Веди его!..
Отдав приказ, Имад вышел на балкон и некоторое время смотрел на суету проснувшегося города. Ржание лошадей и мычание волов, блеяние овец, крики людей и скрип повозок долетали вверх, но эмир вдруг понял, что не различает звуков – они сливаются в один тревожащий сердце гул. Вдобавок глаза его не видели людей и животных – одна подвижная пестрая масса колыхалась внизу.
Имад ушел с балкона, пересек тронный зал бывшего королевского дворца и поднялся на галерею. Из зала к ней вела каменная лестница без перил, которая заканчивалась тяжелой дверью. Имад осторожно приоткрыл ее и скользнул внутрь.