JК
Рыжий, Красный и человек опасный :: Абрамов Сергей Александрович
Страница: 24 из 125А японская пластмассовая линза позволяла даже разглядеть выражение лица знаменитого хоккеиста Валерия Харламова или не менее знаменитого певца Иосифа Кобзона. Геша свой телевизор любил, холил его и нежил, менял в нём разные детали и не признавал никаких новомодных марок типа «Темп» или «Рубин», украшавшего столовую Кешиных родителей.
Ещё у Геши был замечательный стереомагнитофон «Юпитер», который он тут же включил, и из двух мощных колонок-динамиков звучала грустная песня на хорошем английском языке. Пел некто по фамилии Хампердинк. Ни Геша, ни Кеша не знали содержания этой песни, но певец грустил умело, а грусть интернациональна и не требует перевода. Тем более что друзьям тоже было не слишком весело.
– Хорошо поёт, – сказал Кеша.
– Мастер, – подтвердил Геша.
– Не то что наши, – согласился третий голос.
– Это ты сказал? – спросил Кеша.
– Нет, – сказал Геша. – Я думал, это ты.
– Это я сказал, – сообщил третий голос.
– Кто ты? – спросил Кеша, и трудно поручиться, что в голосе этого мужественного мальчика совсем не было страха.
– Ну, я, – раздражённо сказал третий голос. – Не видите, что ли?
И тут Кеша и Геша увидели некоего старичка. Старичок стоял в вальяжной позе и смотрел на Кешу и Гешу со снисходительной улыбкой. Старичок был малоросл, одет в полосатую рубашку с длинными рукавами и белые чесучовые брючки, давно не знавшие утюга. И белыми-то они были изначально, может, лет сто назад.
Ещё у Геши был замечательный стереомагнитофон «Юпитер», который он тут же включил, и из двух мощных колонок-динамиков звучала грустная песня на хорошем английском языке. Пел некто по фамилии Хампердинк. Ни Геша, ни Кеша не знали содержания этой песни, но певец грустил умело, а грусть интернациональна и не требует перевода. Тем более что друзьям тоже было не слишком весело.
– Хорошо поёт, – сказал Кеша.
– Мастер, – подтвердил Геша.
– Не то что наши, – согласился третий голос.
– Это ты сказал? – спросил Кеша.
– Нет, – сказал Геша. – Я думал, это ты.
– Это я сказал, – сообщил третий голос.
– Кто ты? – спросил Кеша, и трудно поручиться, что в голосе этого мужественного мальчика совсем не было страха.
– Ну, я, – раздражённо сказал третий голос. – Не видите, что ли?
И тут Кеша и Геша увидели некоего старичка. Старичок стоял в вальяжной позе и смотрел на Кешу и Гешу со снисходительной улыбкой. Старичок был малоросл, одет в полосатую рубашку с длинными рукавами и белые чесучовые брючки, давно не знавшие утюга. И белыми-то они были изначально, может, лет сто назад.