JК
Рыжий, Красный и человек опасный :: Абрамов Сергей Александрович
Страница: 97 из 125Кто знает, о чём размышлял он, сидя под домашним арестом?
– Сра-авнил, – протянул Кинескоп. – За водопроводом у людей не один Витька следит. Водопровод большой, длинный, одних труб, считай, тыща километров. Не менее. Да и прокладывали его в своё время на совесть. Есть где хорошему духу себя показать. А «пикап» – что! Так, машинка на слом…
– Интересно рассуждаешь, – возмутился Геша. – Совсем как Витька. Машинка на слом, холить её нечего, доломаем – купим новую, государство у нас богатое. Так?
И тут случилось совсем уж невероятное: Кинескоп покраснел. Сначала заалели уши-лопушки, потом цвет пошёл по щекам, загустел помидорным наливом. Кинескоп прижал ладошки к лицу, раздвинул чуть-чуть пальцы, чтобы видеть, сказал враз охрипшим голосом:
– Виноват, ребяточки, сморозил глупость аховую. Язык мой – враг мой. – Он отнял руки от лица, высунул язык, скосил глаза, чтобы разглядеть врага получше. Разглядел, успокоился, даже краснота со щёк сползла – как не было.
– А имел я в виду совсем иное. Говорил раньше – должны помнить! – что один дух ничего без людей сделать не в силах. Попади он в такой «пикап» – верная ему гибель. От горя да бессилия. Думаете, духи бессмертны? Фига два. Сколько водяных погибло, когда в их озёра да речки отходы спускать стали! Сколько духов на производстве в конце кварталов нервным расстройством занедуживает! Прав Гешка, вредная у нас работа – что ваша людская! Нет ничего страшнее, ребяточки, чем вещь без души.
– Сра-авнил, – протянул Кинескоп. – За водопроводом у людей не один Витька следит. Водопровод большой, длинный, одних труб, считай, тыща километров. Не менее. Да и прокладывали его в своё время на совесть. Есть где хорошему духу себя показать. А «пикап» – что! Так, машинка на слом…
– Интересно рассуждаешь, – возмутился Геша. – Совсем как Витька. Машинка на слом, холить её нечего, доломаем – купим новую, государство у нас богатое. Так?
И тут случилось совсем уж невероятное: Кинескоп покраснел. Сначала заалели уши-лопушки, потом цвет пошёл по щекам, загустел помидорным наливом. Кинескоп прижал ладошки к лицу, раздвинул чуть-чуть пальцы, чтобы видеть, сказал враз охрипшим голосом:
– Виноват, ребяточки, сморозил глупость аховую. Язык мой – враг мой. – Он отнял руки от лица, высунул язык, скосил глаза, чтобы разглядеть врага получше. Разглядел, успокоился, даже краснота со щёк сползла – как не было.
– А имел я в виду совсем иное. Говорил раньше – должны помнить! – что один дух ничего без людей сделать не в силах. Попади он в такой «пикап» – верная ему гибель. От горя да бессилия. Думаете, духи бессмертны? Фига два. Сколько водяных погибло, когда в их озёра да речки отходы спускать стали! Сколько духов на производстве в конце кварталов нервным расстройством занедуживает! Прав Гешка, вредная у нас работа – что ваша людская! Нет ничего страшнее, ребяточки, чем вещь без души.