JК
СЕРЕБРО И СВИНЕЦ :: Серебряков Владимир
Страница: 88 из 136Теперь, даже если демоны убьют его и пожрут тело, исполнительный староста пошлет гонцов владетелю Бхаалейна, и случится это очень скоро. В конце концов, что может произойти за неделю?
* * *
Лева Шойфет почесал нос, темя, локоть, ягодицу, извернувшись – лопатку и понял, что если так будет продолжаться, то сдерет с себя кожу раньше, чем переведет хоть слово. Поэтому он откинул одеяло и встал. С чтением в постели, к которому он так пристрастился дома, придется повременить.
Одно было хорошо – ему выделили отдельную палатку. Конечно, стояла она в ряду совершенно таких же палаток, где обитал офицерский состав, а толстый брезент каким-то волшебным образом пропускал не только запахи, но также комаров, мух и чей-то оглушительный храп. Лева и раньше знал про себя, что он изнеженное, никчемное создание – это было мнение дедушки, ветерана двух войн, – но, проведя бессонную ночь, окончательно в этом уверился. Или так, или это не военная база, а концлагерь, и майор Кобзев вознамерился сделать подотчетный ему личный состав совершенно юденфрай.
Однако палатка, как ни крути, была отдельная. В ней была койка, стол, на который можно было опереться локтем, стул, на который можно было сесть (и еще один, который Лева не то сломал сам, не то выявил скрытый дефект – короче, на него сесть было нельзя), тумбочка, куда Левины пожитки можно было поместить восемь раз, и лампа, которая иногда горела (а иногда – нет, причем закономерности Лева пока не выяснил).
* * *
Лева Шойфет почесал нос, темя, локоть, ягодицу, извернувшись – лопатку и понял, что если так будет продолжаться, то сдерет с себя кожу раньше, чем переведет хоть слово. Поэтому он откинул одеяло и встал. С чтением в постели, к которому он так пристрастился дома, придется повременить.
Одно было хорошо – ему выделили отдельную палатку. Конечно, стояла она в ряду совершенно таких же палаток, где обитал офицерский состав, а толстый брезент каким-то волшебным образом пропускал не только запахи, но также комаров, мух и чей-то оглушительный храп. Лева и раньше знал про себя, что он изнеженное, никчемное создание – это было мнение дедушки, ветерана двух войн, – но, проведя бессонную ночь, окончательно в этом уверился. Или так, или это не военная база, а концлагерь, и майор Кобзев вознамерился сделать подотчетный ему личный состав совершенно юденфрай.
Однако палатка, как ни крути, была отдельная. В ней была койка, стол, на который можно было опереться локтем, стул, на который можно было сесть (и еще один, который Лева не то сломал сам, не то выявил скрытый дефект – короче, на него сесть было нельзя), тумбочка, куда Левины пожитки можно было поместить восемь раз, и лампа, которая иногда горела (а иногда – нет, причем закономерности Лева пока не выяснил).