JК
Мне тебя заказали :: Стернин Григорий
Страница: 16 из 462А на её сына, восьмилетнего Сашку, ему самому тяжело смотреть — двоюродные братья были очень похожи друг на друга.
Но что оставалось делать? На всей земле двухкомнатная квартирка на улице Красной Армии неподалёку от Троице-Сергиевой лавры была единственным местом, где его ждали, где он мог бы отдохнуть, укрыться от наплывающего на него со всех сторон зловещего кошмара. Все-таки это его родители, все-таки это в некоторой степени его дом…
От трех выпитых кружек пива кружилась голова, от выкуренных сигарет было тошно во рту. Зато боль стала как-то послабее, потише, она словно заглохла на время…
Дождь и ветер усилились, причём как назло холодный ветер дул ему прямо в лицо… Он быстро промок, и как страшное наваждение мелькнул в памяти гарнизон под Душанбе, лютая жара, ишаки и верблюды, лениво пасущиеся около дороги, и бегущий навстречу ему загорелый Митенька, кричащий и машущий пухленькими ручонками: «Папа пришёл! Папа пришёл!»
Алексей скорчился от невыносимой боли, чемоданчик упал на мокрый асфальт, пальцы скрючились, судорога пробежала по лицу. «А если бы я не решил их отправить, они были бы живы», — в тысячный раз буравила воспалённый мозг одна и та же мысль, и не просто буравила, а словно кто-то злой, с гнусной улыбкой на здоровенной морде, говорил ему это и ржал в лицо. «Были бы живы, были бы живы, дурачина ты, идиотина гребаная… А теперь ты один-одинёшенек, и никому ни на хрен не нужен… Вояка-капитан… Никогда ты не станешь майором…»
— Чего чемодан швырнул? — проорал кто-то сзади.
Но что оставалось делать? На всей земле двухкомнатная квартирка на улице Красной Армии неподалёку от Троице-Сергиевой лавры была единственным местом, где его ждали, где он мог бы отдохнуть, укрыться от наплывающего на него со всех сторон зловещего кошмара. Все-таки это его родители, все-таки это в некоторой степени его дом…
От трех выпитых кружек пива кружилась голова, от выкуренных сигарет было тошно во рту. Зато боль стала как-то послабее, потише, она словно заглохла на время…
Дождь и ветер усилились, причём как назло холодный ветер дул ему прямо в лицо… Он быстро промок, и как страшное наваждение мелькнул в памяти гарнизон под Душанбе, лютая жара, ишаки и верблюды, лениво пасущиеся около дороги, и бегущий навстречу ему загорелый Митенька, кричащий и машущий пухленькими ручонками: «Папа пришёл! Папа пришёл!»
Алексей скорчился от невыносимой боли, чемоданчик упал на мокрый асфальт, пальцы скрючились, судорога пробежала по лицу. «А если бы я не решил их отправить, они были бы живы», — в тысячный раз буравила воспалённый мозг одна и та же мысль, и не просто буравила, а словно кто-то злой, с гнусной улыбкой на здоровенной морде, говорил ему это и ржал в лицо. «Были бы живы, были бы живы, дурачина ты, идиотина гребаная… А теперь ты один-одинёшенек, и никому ни на хрен не нужен… Вояка-капитан… Никогда ты не станешь майором…»
— Чего чемодан швырнул? — проорал кто-то сзади.