Санкт-Петербург II   ::   Хольбайн Вольфганг

–  Отпусти рычаг, – снова раздался голос одного из наемников из громкоговорителя, вмонтированного в шлем, – и мы тебе ничего не сделаем.

– А как бы вам этого хотелось! – Перкинс улыбнулся. – Нет, пожалуй. В этой ситуации этот рычаг – мое спасение. Или вы хотите, чтобы я…

Он не договорил предложение до конца и сдвинул рычажок на пару сантиметров вниз – слишком мало, чтобы дезинтегратор сработал, но вполне достаточно, чтобы заставить побледнеть всех, кто был в помещении: наемников, Седрика, Мэйлора. Лишь один Кара-Сек воспринял ситуацию со стоическим спокойствием.

– Человеческой натуре свойственно разумно мыслить и неразумно поступать, – послышался внезапно далекий голос.

Голос этот доносился из коридора, от развороченной взрывом переборки, и, хотя звучал он слегка искаженно, Седрик и Мэйлор тотчас почувствовали особенную силу, исходящую от него. Это была сила, присущая не самому голосу, а словам. Сила, не позволяющая уйти из-под их воздействия и заботящаяся о том, чтобы человек помнил эти слова всю жизнь.

Это была сила, которую они сразу узнали.

Еще одна фигура появилась в помещении. Одета она была, как и наемники, в скафандр, но не в сверхтяжелый, бронированный, а в более легкий. И у этого человека не было оружия.

«А зачем оно ему, – подумал Седрик. – Ведь его оружие – слово».

Седрик обменялся взглядами с Мэйлором и был уверен, что они думают об одном и том же человеке. Для этого им даже не нужно было видеть его походку, совершенно неподражаемую.