JК
Сатанинское зелье (сборник) :: Петухов Юрий
Страница: 38 из 451Он усадил младшую на Бледного Духа верхом и так надавил на ее плечи могучими руками, что Хуха вскрикнула. Но крик ее был радостным.
Обрадовался и Хум.
После того, как дикарь ушел, Сергей совсем расстроился. Какой-никакой, но все ж таки человек, живая тварь, при нем была надежда на спасение. Теперь и она пропала — огонек полз вверх по жгуту, бревно нависало жутким орудием.
— Сволочи! — в бессилии простонал Сергей. Ему совсем не хотелось помирать. Да еще помирать вот так, по-идиотски, какой-то допотопной лютой смертью.
Он не хотел смотреть на кошмарное острие. Но парализующий волю ужас был сильнее. Глаза сами возвращались к хищному жалу, не могли от него оторваться. От чудовищного напряжения замелькали в них мушки, заплясали червячки, задергались зеленые и красные полосы. Сергею казалось, что сам воздух плавится и дрожит. Он прикрывал глаза — но лишь на миг, дольше не выдерживал. И снова впивался взором в нависающее орудие.
А когда ему стало совсем нехорошо, когда свело судорогой мышцы шеи и окончательно пересохло в глотке, он вдруг увидал, что по стволу змеится, стекает вниз что-то зеленое, зыбкое. Он проморгался до слез, но зелень не исчезла.
— Изыди, дьявол! — прохрипел он, вспоминая нечто старинное, вычитанное, а может, и виденное где-то в кино. — Изыди, кому уговорю!
Зелень скопилась на острие большущей нависающей каплей. В ней прорвалась дыра. А из дыры высунулся мутный глаз. Он покачивался на морщинистом толстом стебле и глядел на Сергея.
Обрадовался и Хум.
После того, как дикарь ушел, Сергей совсем расстроился. Какой-никакой, но все ж таки человек, живая тварь, при нем была надежда на спасение. Теперь и она пропала — огонек полз вверх по жгуту, бревно нависало жутким орудием.
— Сволочи! — в бессилии простонал Сергей. Ему совсем не хотелось помирать. Да еще помирать вот так, по-идиотски, какой-то допотопной лютой смертью.
Он не хотел смотреть на кошмарное острие. Но парализующий волю ужас был сильнее. Глаза сами возвращались к хищному жалу, не могли от него оторваться. От чудовищного напряжения замелькали в них мушки, заплясали червячки, задергались зеленые и красные полосы. Сергею казалось, что сам воздух плавится и дрожит. Он прикрывал глаза — но лишь на миг, дольше не выдерживал. И снова впивался взором в нависающее орудие.
А когда ему стало совсем нехорошо, когда свело судорогой мышцы шеи и окончательно пересохло в глотке, он вдруг увидал, что по стволу змеится, стекает вниз что-то зеленое, зыбкое. Он проморгался до слез, но зелень не исчезла.
— Изыди, дьявол! — прохрипел он, вспоминая нечто старинное, вычитанное, а может, и виденное где-то в кино. — Изыди, кому уговорю!
Зелень скопилась на острие большущей нависающей каплей. В ней прорвалась дыра. А из дыры высунулся мутный глаз. Он покачивался на морщинистом толстом стебле и глядел на Сергея.