Мое почтение, красотка   ::   Сан-Антонио

Я отвешиваю ему очередной удар — наэтот раз в печень, — потом продолжаю серию хуков в живот. Он опускается, я поднимаю его ударом ботинка. Его глаза становятся мутными. Он вот-вот хлопнется в обморок. Я запыхался, как будто бегом поднялся на верхний этаж небоскреба, но прихода второго дыхания не жду. С “ха!” лесоруба я подаю ему главное блюдо — прямой промеж глаз. Хрящи его носа издают громкий хруст; можно подумать, слон сел на мешок с орехами. Шварц падает. Я наступаю каблуком на его клюв, по крайней мере на то, что от него осталось, и поднимаю другую ногу, чтобы его нос точно знал, сколько я вешу.

Сделав это, я оборачиваюсь.

И правильно делаю. Малышка Хелена стоит позади и держит в руках камушек чуть поменьше обелиска с площади Конкорд, который обрушивает на меня. Хотя я успеваю отскочить, каменюка попадает мне в плечо. Такое ощущение, что у Эйфелевой башни отломилась одна из опор и ее заменили мною.

В моей левой лопатке происходит электрический разряд…

Я сжимаю зубы, кулаки и все, что можно сжимать, бросаюсь на красотку и здоровой рукой крепко хватаю ее.

В эту секунду в ночной тиши раздается голос папаши Стивенса:

— Отпустите эту даму, комиссар!

Папаша Ракета пришел в себя и тут же вышел к нам. Он стоит на пороге с револьвером в руке. В лунном свете поблескивает перламутровая инкрустация рукоятки. Старая развалина взял пушку покойного Бориса Карлоффа, но даже с нею ему будет трудно изменить ситуацию.