Мое почтение, красотка   ::   Сан-Антонио

Он протягивает мне руку, запачканную красными чернилами. Я смотрю на нее, но не пожимаю, как будто это дохлая рыба. Бедный педагог не знает, что с ней делать: то ли сунуть в карман, то ли в холодильник Но я не пожимаю ее не потому, что хочу его унизить. Я никогда не обижаю хороших людей, помогающих мне делать мою работу. Нет, я оставляю ее в подвешенном состоянии, потому что думаю. Я думаю, значит, существую. Думаю я о том, что существует две категории учащихся: присутствующие и отсутствующие. Раз нашего разносчика бомб нет в первой, он вполне может принадлежать ко второй Ну, каков я мыслитель?

Я щелкаю пальцами и хватаю директора за галстук.

— Отсутствующие! — кричу я.

— Про… прошу прощения? — блеет он.

— Отсутствующие в классах есть?

Я излагаю ему свою мысль, и его лицо освещается, как фасад дворца Цайо вечером Четырнадцатого июля.

Мы возвращаемся в класс. На этот раз учитель, показывающий своим мальцам карту мира, начинает злиться.

Он мне говорит, что Франции нужны образованные граждане, что он делает свою работу, не доставая легавых, так что пусть легавые делают свою, не доставая его.

Поскольку он поседел на своей работе, я даю ему выговориться, после чего спокойно объясняю, что не привык, чтобы со мной разговаривали в подобном тоне, и что, будь он лет на двадцать помоложе, я бы заставил его съесть его карту.

Мальцы хохочут, как на комедии.