Седьмая часть тьмы   ::   Щепетнёв Василий

— Как он тебе? — Петр Алексеевич, похоже, волновался, но вряд ли отношением Константина к Лейбе. Скорее, он просто пытался отвлечься. От чего? Неприятности, или просто вечные хлопоты делового человека, миллионщика?

— Не знаю. Злой, обиженный.

— Не удивительно. Радоваться причин было немного.

— Я так и не понял, чем он будет заниматься. Что-то со светом?

— Надеюсь, получится. Профессор Канович предлагает совершенно новый подход.

— Он называет это лампой Алладина.

— Лампа Алладина? Да уж, не в бровь, а в глаз. Только джинн вряд ли захочет оставаться рабом лампы. Ты извини, но я жду звонка из Лондона. У тебя там интересов нет? Если есть, советую срочно все ликвидировать. Я отдал распоряжение — продавать, все продать до конца дня.

— Что-то серьезное?

— Серьезно уже давно. Сейчас — более чем серьезное. Так тебя связать с биржей?

— Нет, все мое храню в России. И в Швейцарии.

Принц вернулся к телефону. Мог бы и сюда приказать принести аппарат. Нервничает.

Насколько Константин знал, особых интересов в Англии не было и у принца. Южный и китайские рынки были куда заманчивее европейского, не говоря уж об Америке, капитал приносил тридцать процентов прибыли, и каждый империал стремился туда, стремился неистово, неудержимо. Катятся кругленькие золотые империальчики, катятся, как колобки. Нет, принца беспокоит что-то другое.

Стало досадно, что и на отдыхе думается об одном — о барыше.