Седьмая часть тьмы   ::   Щепетнёв Василий

— Где?…А, вижу… Маниловщина, — раздельно, по слогам проговорил он. Розочка быстро допечатала страницу, последнюю в его, Лернеровском, обзоре, и, вместе с остальными листками, протянула:

— Проверяйте.

— За вами, Розалия Ивановна? — но взял. Положено. За все отвечает автор. Казнить нельзя помиловать.

Возвращаясь к столу, он искоса поглядывал по сторонам. Все работали — перекладывали бумаги, водили перьями по текстам, читали пропаганд-столбцы.

Сгинул. То-то!

Лернер удобнее устроился на стуле. Первая страница, вторая, третья. А, вот: вместо "р"стояло "о". Похоже, именно это место печатала Розочка, когда срывали табличку. Заметила, значит.

Лернера восхитило ее самообладание. Вот чего нам, русским, не хватает. Дисциплины внутренней, дисциплины естества.

Он тщательно подрисовал палочку, переделывая "о"в "р". Материал готов, осталось визировать и — в эфир.

Лернер рассеяно, из головы — вон, положил листки в красную папку.

Так-с, геноссе Шауманн, вот вы и кончились.

Нелепица, чушь, что вообще этот говнюк столько продержался. Что он даже возник, как глава Русской секцией, невообразимо. Ничего, ничего, сражение не проиграно, пока бьется последний солдат.

Он еще раз оглядел зал. Встречаясь с его взглядом, глаза опускались долу, в бумаги. Хороший признак.

Англичане или французы такой бы гвалт подняли, как, да почему, да зачем, неделю бы рассусоливали. Болтуны. Чем язык трепать, лучше сразу в фольксштурм записаться.