JК
Седьмая часть тьмы :: Щепетнёв Василий
Страница: 45 из 189В первый, малый перерыв здесь было свободно, просторно. Без толчеи взял он привычный стакан кефира, оторвав от пищевой книжечки крохотный купон, сел за столик у окна. Во дворе работник-швайнехунд сметал с дорожки опавшие листья. Желтый комбинезон, мета. Приспособили к делу бывших, фон-баронов. Немцы нация практичная.
Забилось, задергалось правое веко. Лернер перемог, не стал давить его пальцем. Спокойствие, спокойствие. Он сосредоточился на стакане кефира. Кефир был сегодняшний, жидкий, разумеется, но свежий. Он отпил чуть-чуть, потом полез в карман за сахарином. Единственно, в чем оказался прав правый левый Аксельрод — кефир заполонил мир. У Аксельрода, надо отдать должное, кефир был жирнее. Буржуазней.
— Салют, камрад! — Макдональд, из Британской секции, пристроился напротив. — Как жизнь? Что нового?
— Новое — это плохо забытое старое, — вслед за Макдональдом сел и Лурье, давний, еще по Парижу, знакомец. — Сообщают, Шауманна взяли.
— Информации пока не поступало, — Лернер говорил отстранено: спокойствие, зыбкое, непрочное, следовало беречь. Спокойствие!
— Чей он агент? Русский, французский или британский? — Лурье провоцировал грубо и неискусно. Как всегда.
— Ну откуда мне знать? — Лернер размешивал сахарин, и звон ложечки напомнил почему-то катание в санях по реке на крещение: едешь, едешь, веселишься, розовый от жгучего мороза и — бултых в иордань!
— Владимир Ильич у нас великий скромник, — Макдональд говорил без иронии, серьезно.
Забилось, задергалось правое веко. Лернер перемог, не стал давить его пальцем. Спокойствие, спокойствие. Он сосредоточился на стакане кефира. Кефир был сегодняшний, жидкий, разумеется, но свежий. Он отпил чуть-чуть, потом полез в карман за сахарином. Единственно, в чем оказался прав правый левый Аксельрод — кефир заполонил мир. У Аксельрода, надо отдать должное, кефир был жирнее. Буржуазней.
— Салют, камрад! — Макдональд, из Британской секции, пристроился напротив. — Как жизнь? Что нового?
— Новое — это плохо забытое старое, — вслед за Макдональдом сел и Лурье, давний, еще по Парижу, знакомец. — Сообщают, Шауманна взяли.
— Информации пока не поступало, — Лернер говорил отстранено: спокойствие, зыбкое, непрочное, следовало беречь. Спокойствие!
— Чей он агент? Русский, французский или британский? — Лурье провоцировал грубо и неискусно. Как всегда.
— Ну откуда мне знать? — Лернер размешивал сахарин, и звон ложечки напомнил почему-то катание в санях по реке на крещение: едешь, едешь, веселишься, розовый от жгучего мороза и — бултых в иордань!
— Владимир Ильич у нас великий скромник, — Макдональд говорил без иронии, серьезно.