JК
Седьмое святилище :: Силверберг Роберт
Страница: 37 из 87Груз истории, который давит на них.
— Истории, которую никто не помнит, — сказал Миригант.
— Но груз остается.
— Это не наша история.
Валентин одарил кузена презрительным взглядом.
— Это ты так думаешь. Разве история Маджипура — не наша история?
Миригант пожал плечами и промолчал.
Есть ли смысл в том, что я только что сказал, подумал Валентин? Или это жара действует мне на мозг?
При этой мысли что-то словно взорвалось у него в голове, и перед ним возникла картина Маджипура во всей его необъятности. Огромные континенты, многоводные реки, сверкающие моря, непроходимые джунгли и жаркие пустыни, высоченные леса и горы, населенные невиданными существами, многомиллионные города. Память Валентина переполнили ароматы тысячи цветов и тысячи специй, воспоминания о вкусе тысячи тонких блюд и тысячи вин. Бесконечно богатым и разнообразным миром был этот его Маджипур.
И он, Валентин, по праву наследования и по воле судьбы, сразившей его брата, стал сначала короналом, а потом понтификом этого мира. Двадцать биллионов населения признают его своим императором, его лицо чеканят на мо нетах, ему воздают хвалы, его имя навечно внесено в список монархов в Палате Летописей — он вошел в историю этого мира.
Но были времена, когда здесь не было ни понтификов, ни короналов. Когда не существовало таких городов, как Ни-Мойя и Алаизор, и пятидесяти больших поселений Замковой горы.
— Истории, которую никто не помнит, — сказал Миригант.
— Но груз остается.
— Это не наша история.
Валентин одарил кузена презрительным взглядом.
— Это ты так думаешь. Разве история Маджипура — не наша история?
Миригант пожал плечами и промолчал.
Есть ли смысл в том, что я только что сказал, подумал Валентин? Или это жара действует мне на мозг?
При этой мысли что-то словно взорвалось у него в голове, и перед ним возникла картина Маджипура во всей его необъятности. Огромные континенты, многоводные реки, сверкающие моря, непроходимые джунгли и жаркие пустыни, высоченные леса и горы, населенные невиданными существами, многомиллионные города. Память Валентина переполнили ароматы тысячи цветов и тысячи специй, воспоминания о вкусе тысячи тонких блюд и тысячи вин. Бесконечно богатым и разнообразным миром был этот его Маджипур.
И он, Валентин, по праву наследования и по воле судьбы, сразившей его брата, стал сначала короналом, а потом понтификом этого мира. Двадцать биллионов населения признают его своим императором, его лицо чеканят на мо нетах, ему воздают хвалы, его имя навечно внесено в список монархов в Палате Летописей — он вошел в историю этого мира.
Но были времена, когда здесь не было ни понтификов, ни короналов. Когда не существовало таких городов, как Ни-Мойя и Алаизор, и пятидесяти больших поселений Замковой горы.