JК
Седьмой сын :: Кард Орсон Скотт
Страница: 4 из 310А достаточно было взглянуть в глаза Папе, чтобы понять, что Покровитель ей сейчас не помешал бы. Поэтому, состроив свою самую невинную рожицу, она сказала: «Я не знаю, Папа».
«Так что ты забыла?» опять поинтересовался Папа. "Гораций, — забеспокоилась Мама. «Скажи в чем дело. Если она виновата, то так и скажи, и нечего тянуть резину.»
«Я только один раз забыла, Папа. Она противная старая курица и она меня ненавидит.»
Папа медленно и тихо повторил «Только один раз?» и вытащил руку из-за спины. В ней было не одно яйцо, а целое лукошко, наполненное раздавленными засохшими яйцами, перемешанными с сеном, кусочками скорлупы и дохлыми цыплятами.
«Вовсе не обязательно было притаскивать сюда эту гадость перед завтраком».
«Больше всего меня бесит не то, в чем она провинилась, а то, что она научилась врать».
«Ничего я не научилась, ничего я не врала!» пыталась кричать малышка Пэгги. То, что получалось, больше напоминало плач, хотя только вчера она твердо решила завязать с хныканьем на всю жизнь. «Вот видишь, она уже чувствует себя наказанной». «Она чувствует себя пойманной и ты слишком распустила ее. У нее лживая натура. Лучше было ей умереть, как ее маленькие сестры, чем вырасти такой испорченной.»
Малышка Пэгги увидела, как заполыхал от воспоминаний Мамин сердечный огонь и возник образ красивого ребенка в маленькой люльке, потом еще одного, не такого красивого. Это была Мисси, вторая дочь, она умерла от тифа.
«Так что ты забыла?» опять поинтересовался Папа. "Гораций, — забеспокоилась Мама. «Скажи в чем дело. Если она виновата, то так и скажи, и нечего тянуть резину.»
«Я только один раз забыла, Папа. Она противная старая курица и она меня ненавидит.»
Папа медленно и тихо повторил «Только один раз?» и вытащил руку из-за спины. В ней было не одно яйцо, а целое лукошко, наполненное раздавленными засохшими яйцами, перемешанными с сеном, кусочками скорлупы и дохлыми цыплятами.
«Вовсе не обязательно было притаскивать сюда эту гадость перед завтраком».
«Больше всего меня бесит не то, в чем она провинилась, а то, что она научилась врать».
«Ничего я не научилась, ничего я не врала!» пыталась кричать малышка Пэгги. То, что получалось, больше напоминало плач, хотя только вчера она твердо решила завязать с хныканьем на всю жизнь. «Вот видишь, она уже чувствует себя наказанной». «Она чувствует себя пойманной и ты слишком распустила ее. У нее лживая натура. Лучше было ей умереть, как ее маленькие сестры, чем вырасти такой испорченной.»
Малышка Пэгги увидела, как заполыхал от воспоминаний Мамин сердечный огонь и возник образ красивого ребенка в маленькой люльке, потом еще одного, не такого красивого. Это была Мисси, вторая дочь, она умерла от тифа.