JК
Семь отмычек Всевластия :: Краснов Антон
Страница: 41 из 431И, одним неуловимым движениемчелюстей отхватив горлышко и выплюнув то, что от него осталось (стеклянную труху!), на пол, вторично поднес изуродованную бутыль ко рту.
Водка, клокоча и завиваясь спиралями, полилась в глотку, а в голове охреневшего Афанасьева, точно так же клокоча и завиваясь спиралями, потекли обрывки мыслей: сборная алкоголиков и борцов-тяжеловесов сумасшедшего дома… белая горячка… чего это нам сегодня подсунули на правах водки «Кристалл»?
Старик выхлестал бутылку за считаные секунды, а потом приподнялся с лавки и, протянув длиннейшую клешневатую руку, схватил вторую бутылку и отправил ее вслед за первой. С непринужденностью и одновременно жадностью, с которыми обычно утоляют жажду в пору июльской жары каким-нибудь невинным квасом.
После того как все рекорды алкоголизма пали – даже в глазах сержанта Васягина, в свое время работавшего в медвытрезвителе и повидавшего просто-таки титанов и гигантов, Рембрандтов и Гоголей пьянки, – старик в шляпе изменил свое положение на лавке, а потом и вовсе сел.
Его пергаментное лицо, испещренное глубокими морщинами, на глазах разгладилось, просветлело и приобрело осмысленный вид. Он расправил плечи, и Афанасьев с удивлением увидел, что тот, кто еще недавно казался немощным и обессиленным, в плечах не уступает белокурому гиганту, смотревшему на преображение своего «отца» со смутной тревогой, впрочем быстро переплавившейся в сдержанную радость.
– Благодарю, – гулко пророкотал старик.
Водка, клокоча и завиваясь спиралями, полилась в глотку, а в голове охреневшего Афанасьева, точно так же клокоча и завиваясь спиралями, потекли обрывки мыслей: сборная алкоголиков и борцов-тяжеловесов сумасшедшего дома… белая горячка… чего это нам сегодня подсунули на правах водки «Кристалл»?
Старик выхлестал бутылку за считаные секунды, а потом приподнялся с лавки и, протянув длиннейшую клешневатую руку, схватил вторую бутылку и отправил ее вслед за первой. С непринужденностью и одновременно жадностью, с которыми обычно утоляют жажду в пору июльской жары каким-нибудь невинным квасом.
После того как все рекорды алкоголизма пали – даже в глазах сержанта Васягина, в свое время работавшего в медвытрезвителе и повидавшего просто-таки титанов и гигантов, Рембрандтов и Гоголей пьянки, – старик в шляпе изменил свое положение на лавке, а потом и вовсе сел.
Его пергаментное лицо, испещренное глубокими морщинами, на глазах разгладилось, просветлело и приобрело осмысленный вид. Он расправил плечи, и Афанасьев с удивлением увидел, что тот, кто еще недавно казался немощным и обессиленным, в плечах не уступает белокурому гиганту, смотревшему на преображение своего «отца» со смутной тревогой, впрочем быстро переплавившейся в сдержанную радость.
– Благодарю, – гулко пророкотал старик.