Семь стихий   ::   Щербаков Владимир

Я спохватился: не потерял ли я подаренный Валентиной приемник - вещицу совсем крохотную, которую я носил вместо брелока? Прямо перед мной, над самым горизонтом, горело красное солнце. Пылающий тревожный закат... От солнца исходило последнее слабое тепло, впервые видел его таким большим... как будто расстояние до него сократилось, и потому даже остывающий шар еще грел. Я встал на колени и шарил в траве. Темнело. Тревога не покидала меня. "Жаль, - думал я, - как же так получилось?"

Я разворошил муравейник у старого пня, где муравьи прорыли ходы среди сухих корней... Напрасно.

Я беспомощно озирался по сторонам. Спустился в лощину, стараясь идти той же дорогой, какой шел сюда. Перебирал звонкие трубки камыша у студеного ручья, резал руки осокой. Подарок Валентины исчез. Солнце закатилось. Я умылся. Холм стал сумрачным, я еще различал то место с примятой травой, где лежал. Побрел к элю широкой просекой, открывшейся среди деревьев. Нашел эль, добрался домой. На столе увидел брелок, подаренный Валентиной. Я забыл его утром взять с собой.

ЗДРАВСТВУЙ, "ГОНДВАНА"!

Полдень. Солнце. В километре от меня покачивалась "Гондвана". Но так лишь казалось - ленивые пологие волны обтекали ее борта, теплое марево укачивало ее, и глаза мои беспомощно искали точку опоры у зыбкого окоема.

Я ждал Энно. Мы договорились встретиться в полдень, но он опаздывал, и я поглядывал в ту сторону, где высился над водой корабль. Наконец черная точка... Лодка, шлюпка, каноэ, проа, плот, индейская пирога или долбленка.