Семь стихий   ::   Щербаков Владимир

- А я уже придумалчеловеческий эквивалент такой цивилизации. - И я рассказал Валентине об "эффекте необитаемости". (Чем, в самом деле, не равновесие между субъектом и средой?)

Она не уловила легкой иронии и восприняла параллель вполне серьезно. Оказывается, она тоже думала о чем-то таком... Только в ее представлении все складывалось иначе, и ее мысленный эксперимент осуществить было не так уж трудно.

- Деревянная изба. Четыре окна. Двускатная крыша. Перед окнами одуванчики, маргаритки, пусть даже бурьян, - перечисляла она неторопливо все, что сейчас хотелось бы ей увидеть. - Лесная дорога без асфальта. И по ней нужно долго идти - к другому жилью, на работу. Хорошо, если солнце. Хорошо и зимой, в снег, в буран. Пусть даже дождь, серый, долгий. Видела на картине такую избу.

- Мечта, - сказал я. - Говорят, кое-где на Севере рыбаки до сих пор живут в таких домах. Но мне бывать в таких местах не доводилось.

- Скучаю иногда, - сказала Валентина. - Кораллы, омары, осьминоги, водяные лилии, пальмы, а настоящей земли нет!

- Расставаться. Скучать. Возвращаться. Радоваться возвращению. Так?

- Да, так. Иначе скука непреходящая.

Сквозь прозрачный корпус мы видели светло-зеленые волны, пробегавшие по лентам водорослей. Они вздрагивали от пузырьков, устремлявшихся вверх, от суеты пестрых, золотых и серебряных рыб.

Вдруг среди нас появился Ольховский. Он стоял перед нами. Лицо его было серьезно, как никогда.