JК
Серые пустоши жизни :: Эльтеррус Иар
Страница: 21 из 107Ведь он столкнулся с истинной магией, и кто знает, с какой целью Меч хочет взять его кровь: может, он хочет выйти в мир, для чего нужно выпить чью-то кровь и жизнь. А тут как раз очередного дурака принесло…
«Что, боишься, когда страшно?» — в голосе Меча слышалась насмешка.
— Да, боюсь! Я знаю, что такое магия. И для чего используют кровь… — в голосе человека зазвенело отчаяние.
« Ну, и черт с тобой, дурак! — тон проклятой железяки стал еще более издевательским. — Бросай меня на алтарь и возвращайся на свою шмиру! Я бы мог и сам взять твою кровь, но мне нужно твое добровольное согласие. А нет — так и хрен с тобой! Полторы тысячи лет ждал — и еще подождать могу».
Эли понимал, что если не использует свою последнюю возможность получить что-то иное в жизни — возможность, которую ему все-таки кто-то предоставил, — то до самой смерти себе этого не простит. Махнув рукой на все сомнения и пребывая в прострации, он провел ладонью по лезвию и, шипя от боли, размазал по нему кровь. Меч замурлыкал, как котенок, которому дали блюдце молока и почесали шейку. Лезвие сквозь кровавые разводы засветилось серым светом. Через некоторое время Меч довольно хмыкнул.
«Ну, спасибо, дружище! Ожил я, наконец. Знал бы ты, как мне спать надоело! Теперь вот только ножны мне найдем — и свалим отсюда».
— Куда? И где я тебе ножны возьму?
«Найдем, прямо сейчас и найдем…» — захихикал Меч.
Эли почувствовал, что не может сдвинуться с места.
«Что, боишься, когда страшно?» — в голосе Меча слышалась насмешка.
— Да, боюсь! Я знаю, что такое магия. И для чего используют кровь… — в голосе человека зазвенело отчаяние.
« Ну, и черт с тобой, дурак! — тон проклятой железяки стал еще более издевательским. — Бросай меня на алтарь и возвращайся на свою шмиру! Я бы мог и сам взять твою кровь, но мне нужно твое добровольное согласие. А нет — так и хрен с тобой! Полторы тысячи лет ждал — и еще подождать могу».
Эли понимал, что если не использует свою последнюю возможность получить что-то иное в жизни — возможность, которую ему все-таки кто-то предоставил, — то до самой смерти себе этого не простит. Махнув рукой на все сомнения и пребывая в прострации, он провел ладонью по лезвию и, шипя от боли, размазал по нему кровь. Меч замурлыкал, как котенок, которому дали блюдце молока и почесали шейку. Лезвие сквозь кровавые разводы засветилось серым светом. Через некоторое время Меч довольно хмыкнул.
«Ну, спасибо, дружище! Ожил я, наконец. Знал бы ты, как мне спать надоело! Теперь вот только ножны мне найдем — и свалим отсюда».
— Куда? И где я тебе ножны возьму?
«Найдем, прямо сейчас и найдем…» — захихикал Меч.
Эли почувствовал, что не может сдвинуться с места.