Шея   ::   Даль Роальд

Повсюду стояли старые тисовые деревья, садовыми ножницами преображенные во множество комических форм: курица, голубь, бутылка, сапог, кресла, замки, рюмки, фонари, расхристанные старухи; высокие колонны, увенчанные то шаром, то круглым сводом, то шляпкой гриба, а в полутьме зелень казалась черной, переходя в иное - скульптурное, зализанное, темное качество. Одну лужайку занимали колоссальные шахматные фигуры, каждая безукоризненно выстрижена из живого тиса. Я вышел из машины и подошел к ним. Они были в два моих роста и находились в полном комплекте, короли, ферзи, слоны, кони, ладьи и пешки, расставленные для начала игры.

За следующим поворотом открылся большой серый дом, и перед фасадом правильное пространство, закрытое стеной с идущей поверху балюстрадой и выносными павильонами по углам. В простенках балюстрады стояли каменные обелиски - признак итальянского проникновения в тюдоровскую империю, к подъезду вел пролет каменных ступеней не менее чем в сто футов шириной.

Подъехав, я вздрогнул от неожиданности. Фонтанная чаша посредине двора поддерживалась большой скульптурой Эпштейна. Прекрасная вещь, что и говорить, но полностью дисгармонировавшая с окружением. Поднявшись по лестнице, я оглянулся и увидал на всех прогалинах и лужайках скульптуры в современном стиле. Издалека я распознал Годье Бржезку, Бранкузи, Сен-Годана, Генри Мура и снова Эпштейна.

Молодой швейцар открыл дверь и проводил меня в мою спальню. Ее светлость отдыхает, пояснил он, равно как и остальные гости. Все соберутся через час в вечерних туалетах в большой гостиной.