JК
Шестая книга судьбы :: Курылев Олег
Страница: 38 из 716Их заменят блуждающие по небу лучи зенитных прожекторов и пожары. И следующие Олимпийские игры, сразу под номером XIV, пройдут только через двенадцать лет.
Профессор сдал книгу и вышел на улицу. Стоял теплый весенний день, хотя на перекидном календаре на рабочем столе в его кабинете значилось только семнадцатое февраля. В городе снега уже не было. Здесь, в Южной Германии, в отличие от Северной Померании – его родины – весна начинается совсем рано. В другое время ее приход радовал. Любители лыж на выходные устремлялись в горы. К их числу когда-то принадлежали и Вангеры. Во всяком случае, сам профессор с Мартином всегда раньше старались не упустить погожие дни, чтобы прокатиться по солнечным склонам Баварских Альп.
Но в этот раз он никуда не собирался. Его сын Мартин был на фронте, дочь Эрна все свободное от учебы время проводила, помогая матери, работавшей в Немецком Красном Кресте. В ушах еще звучал резкий голос Геббельса, твердившего об отмщении и тотальной войне. Третьего февраля был объявлен траур. Трехдневный, как в тридцать шестом по убиенному Вильгельму Густлову, но тогда это был фарс, наигранное горе, срежиссированное имперским шефом пропаганды, а сейчас – панихида по целой армии. Шестой армии, рванувшейся было к победе и славе на восток и оставшейся там почти целиком, без победы и без славы. Ко всему этому можно добавить ужас ночных бомбардировок.
Профессор сдал книгу и вышел на улицу. Стоял теплый весенний день, хотя на перекидном календаре на рабочем столе в его кабинете значилось только семнадцатое февраля. В городе снега уже не было. Здесь, в Южной Германии, в отличие от Северной Померании – его родины – весна начинается совсем рано. В другое время ее приход радовал. Любители лыж на выходные устремлялись в горы. К их числу когда-то принадлежали и Вангеры. Во всяком случае, сам профессор с Мартином всегда раньше старались не упустить погожие дни, чтобы прокатиться по солнечным склонам Баварских Альп.
Но в этот раз он никуда не собирался. Его сын Мартин был на фронте, дочь Эрна все свободное от учебы время проводила, помогая матери, работавшей в Немецком Красном Кресте. В ушах еще звучал резкий голос Геббельса, твердившего об отмщении и тотальной войне. Третьего февраля был объявлен траур. Трехдневный, как в тридцать шестом по убиенному Вильгельму Густлову, но тогда это был фарс, наигранное горе, срежиссированное имперским шефом пропаганды, а сейчас – панихида по целой армии. Шестой армии, рванувшейся было к победе и славе на восток и оставшейся там почти целиком, без победы и без славы. Ко всему этому можно добавить ужас ночных бомбардировок.