Монаший капюшон   ::   Питерс Эллис

Его хриплое дыхание действительно напоминало шорох опавших листьев. Лоб был горячим и сухим, а полуоткрытые глаза, казалось, ничего не замечали. Впрочем, телосложения Барнабас был богатырского, и Кадфаэль не сомневался в том, что он одолеет хворь, — надо только немного помочь ему в этом.

— Ступай, Симон, займись своими делами, — промолвил Кадфаэль, поставив суму у постели и открывая ее, — а больного предоставь мне.

— А может, тебе что-то понадобится? — озабоченно спросил брат Симон.

— Поставь на огонь котелок воды, принеси тряпицу и какую-нибудь плошку, ну а если потребуется что-нибудь еще, я сам найду.

Брат Симон чуточку успокоился: он по-детски верил в могущество тех, кто искушен в премудрости, которая была для него тайной за семью печатями. Весь вечер Кадфаэль посвятил уходу за больным, а когда стемнело, продолжил свои хлопоты при свете единственной свечи, принесенной Симоном. В ноги занедужившему брату Кадфаэль положил горячий камень, завернутый в валлийскую фланель, а потом долго и энергично растирал горло, грудь и бока мазью из гусиного жира, смешанного с горчицей и еще кое-какими жгучими травами. Покончив с растиранием, травник закутал грудь и горло больного в ту же фланель. Потом он наложил на сухой лоб Барнабаса прохладную повязку и стал поить его вином, подогретым с пряностями и огуречником, — лучшее средство понизить жар.