Монаший капюшон   ::   Питерс Эллис

Счел ли Хью Берингар своим долгом навестить ее и рассказать, что мальчик в руках закона? Кто-кто, а Хью сумел бы преподнести это известие как можно мягче и деликатнее, но никакая учтивость не в силах уменьшить боль и тревогу матери за любимое чадо.

Но еще больше монах переживал за Ифора, сына Моргана, который вновь остался в одиночестве, едва успев привыкнуть к парнишке, такому доверчивому и почтительному, пробудившему в сердце старика воспоминания о давно минувшей юности. Своенравный, непокорный Эдвин, ни за что не желавший склонить голову перед Гервасом Бонелом, почитал за честь повиноваться и служить Ифору, сыну Моргана, словно зачарованный благородным старцем. Воистину, добро порождает добро.

— Завтра, — промолвил Кадфаэль за ужином, когда смолистые поленья потрескивали в очаге и пахучий синеватый дымок напоминал о его сарайчике в Шрусбери, — мне придется отправиться в путь ни свет ни заря.

Монах полагал, что общинный суд соберется с рассветом, чтобы успеть рассмотреть все дела до наступления сумерек и дать возможность присутствовавшим воротиться домой засветло.

— Но к вечеру я постараюсь вернуться, может, еще поспею овечек загнать. А вы даже не спрашиваете, куда я собрался на сей раз?

— Нет, брат, — добродушно отозвался Симон, — мы с братом Барнабасом и так видим, что у тебя забот полон рот, и у нас нет охоты донимать тебя лишними расспросами. Когда пожелаешь, сам расскажешь нам то, что сочтешь нужным.