Монастырь   ::   Ширянов Баян

Но не успел шнырь изучить оглавление номера, как в дверь каптерки требовательно заколотили.

– Кого еще там несет? – рявкнул Котел.

– Какого хрена заперлись? Блин! – раздалось из-за двери.

Голос не был похож на обычный зековский и Игорь опрометью вскочил и отодвинул щеколду. В каптерку немедля ввалились двое прапорщиков, вооруженных резиновыми дубинками. Одним из них был встреченный Котлом на плацу Вова Тощий, вторым оказался Гена Жбан, низенький, плотный, с непропорционально длинными руками. Вместе эти прапора производили достаточно комичное впечатление, если бы не их репутация отъявленных беспредельщиков.

– Ну, – Жбан оглядел зеков, подцепил пальцем нагрудную бирку Шмасти, прочитал фамилию, – почему осужденные Клоповник и Исков заперлись? Почему в помещении накурено? Почему в жилом помещении ноги в сапогах?

Шмасть ненавидел когда его называли по фамилии, но в этот раз сдержался, постаравшись ответить медленно и вежливо:

– Мы проводили подготовку к политинформации. А заперлись, чтобы прочие несознательные элементы из осужденных нам не мешали…

– Ах так… – закивал Жбан, словно забыв про остальные вопросы, – тогда ладно… А это что? – он указал дубинкой на стоящую на подоконнике банку с нифилями.

– Так, купчика попили… – вставил Котел.

– Чего-то до хрена чаю для купчика… – хмыкнул Тощий.

– Вторяк… – поморщился Шмасть.

– Ой, гонишь!.. – недоверчиво осклабился Жбан, показав свои огромные кривые желтые зубы.