Сибирская жуть-2   ::   Бушков Александр Александрович

Вдруг отченька, не глядя на меня, говорит: «Сейчас посмотрю, где он». Стало мне страшно. Поняла я, что заправду он сейчас у Господа спрашивать будет о нем. Отвернулся наш отченька и начал молиться. Прошептал что-то тихо и замер. Присмотрелся будто куда-то в дальнюю даль. Заволновалась я, молюсь, да чувствую — дело плохо. Вдруг и отченька серьезно так говорит: «Он в темной яме, цепями прикованный».

Услышала от него такое и заплакала горючими слезами. Стала спрашивать, чем горю помочь, что же делать? Отвечает мне дорогой наш заступник: «Подожди, сейчас помолюсь за покойного и спрошу, что можно сделать». А сама плачу и плачу, так мне жалко родного брата.

Долго молился болящий и слепой старец и отвечал: «Нужно подать пятьдесят просфор за упокой души».

Значит, я сама должна подать за братца в церкви на литургию заупокойное приношение. Пятьдесят хлебов-просфор. Вынет из них священник на литургии частицы. Опустит их в истинную кровь Христову в жертву за упокой раба божия Николая.

Спросила еще, можно ли сразу выкупить все просфоры за одну службу-литургию? Ответил мне отченька, что нельзя. Поняла я тут, какой труд предстоит здесь от Бога. Представь, церквей знаю только две. В Уяре-селе да в самом Красноярске.

Работаю много, устаю очень. Вставать надо засветло, а ездить надо за много верст поездами. Придется так все воскресенья целый год трудиться.

Взялась я исполнять. Поднималась на рассвете в любую погодушку. Бывало, и в дожди, и в метели. Ехала до церкви к ранней литургии.