Сибирская жуть - 4. Не будите спящую тайгу   ::   Буровский Андрей Михайлович

– А луга возле реки? Вон смотри, какое разнотравье поднимается!

– И много их здесь, таких лугов? Сколько тут травы, на всех лугах вокруг озера? Их одному мамонту на неделю, ну, на месяц. И опять же – зимой все завалит.

– Слушай, что-то здесь не то. Ведь жили же здесь мамонты! А было оледенение, значит – еще холоднее.

– Холоднее. Только, во-первых, снега зимой не было или было очень мало. В современной Монголии и даже в Якутии лошади всю зиму живут без теплых конюшен. А во-вторых, какие-то все же были другие условия. Какие – этого никто толком не знает. Но жили же вместе и тундровые виды, и степные. В наше время дикая лошадь и северный олень вместе не водятся, а тогда водились. И сами животные были крупнее. Бизон времен Великого оледенения – на треть тяжелей современного. И хищники были очень большие. Тигролев тоже был крупнее современного уссурийского тигра.

– Тигролев?

– Ну да. Их в прошлом веке назвали пещерными львами, потому что кости находили при раскопках пещер.

– Как и пещерных медведей?

– Да. И как пещерных гиен, кстати. А он и не пещерный, и не лев. Это тигр, но близкий и ко льву тоже. У него грива маленькая была, темная, а полосы, как у тигра.

– А про полосы откуда? Их же на костях не видно.

– Зато на стенах пещер видно. Вообще-то, человек страшного зверя старался не рисовать, наверное, просто боялся.

– Игорь, помните, как у Чуковского:

А это – бяка-закаляка кусачая!

Что ж ты бросила тетрадь,

Перестала рисовать?

– А я ее «боюсь». Вы про это?

– Ну да, первобытный человек часто вел себя, как современный ребенок.