Сильнее времени (Книга 1)   ::   Казанцев Александр

Достаточно вспомнить глаза Иоанна Грозного, убившего своего сына, царевны Софьи или Меньшикова в изгнании, запечатленных Репиным, или взгляд боярыни Морозовой на картине Сурикова, наконец, "Незнакомки" с полотна Крамского, или глаза на портретах Рембрандта или Веласкеса! Художники знали, как передать глазами гнев или страсть, страх или нежность, веселье, горе. Видеоизображение, более совершенное, чем былая фотография, цветное и объемное, передавало всю силу взгляда Вилены, чего не учитывал Шилов. Об этом спустя полвека ему мог бы рассказать Ратов. Арсений не столько слушал Вилену, сколько смотрел на нее. Он видел ее через полторы тысячи секунд после того, как это происходило, ощущал искорки зеленоватых глаз, их ласковый прищур, голубизну белков. Многое ему говорили и румянец ее щек, и улыбка губ. Он читал по этой живой радиограмме ее лица все то, чего нельзя было выразить никакими письменами. А Шилов с неудовольствием слушал неуместную, как ему казалось, болтовню. Вилена рассказывала, как упала, заглядевшись на ракету, - не удержалась все-таки, поехала на космодром - и просила простить за это. Ведь все обошлось благополучно! Потом вспомнила про какие-то пушинки в лесу и почему-то о ребенке и даже о внучке, "встречающей своего деда-ровесника"... Наконец Шилов многозначительно покашлял. Вилена оглянулась и свела брови: - Я истратила слишком много энергии? - Ждите ответа пятьдесят девять минут тринадцать секунд, - сухо ответил Шилов. - Попрощайтесь. Сеанс заканчивается. Вилена встала и подошла к самому экрану.