Московские этюды   ::   Сибирцев Сергей

И понимание, уразумение этого факта головою, а уж не только сердцем рождает в моей внимающей у телеэкрана душе смятение, тоскливые предчувствия и какую-то совсем уж детскую потерянность, сиротливость...

Черт меня знает, и отчего такую заунывную песню затянул?

Вот и чертей без числа пускаю на лист белый, незагаженный... И прочие ругательства на язык просятся. И ведь иной раз и просачиваются, нехристи, выдавая малокультурность и запальчивость унылого сочинителя.

Но ругательства и злые никчемные мысли все меньше и меньше роились и почти напрочь улетучивались по мере того, как я слушал, застряв перед, словно ожившим электрическим ящиком, - слушал обиженной душою русскую душевную песнь-былину про русского природного пахаря...

Я слушал про пахаря, тер и давил сопли, смаргивал на щеки горячие тяжелые слезы и напрочь же забыл, что я в доме не один, что в любую секунду может войти-впорхнуть для какой-нибудь малости и законфузить меня пустяшным недоумением насчет...

Но моя благоверная не тревожит меня, и моя душа разомлевшая - но не раскисшая! - продолжает свою странную нужную службу-работу...

1992 г.

УСПЕТЬ БЫ, УСПЕТЬ!

Запомнить, запечатлеть в своем мозгу усталом и черт знает чем забитом, напичканным всякой повседневной дрянью, мелкими делами и заботишками, но... но ты же художник, тебе Создатель даровал дар живописца, ты умеешь писать живых людей с их живыми чувствами, - и поэтому ты должен служить...