JК
Симулятор. Задача: выжить :: Сертаков Виталий
Страница: 403 из 466Черт с ним, подумал я, и без него доберемся! Я размышлял, стоит ли сказать Комарову про инвалидку. Наконец решил, что скажу попозже.
Когда придет время.
— «Прием хуже», — пищала инвалидка.
А ведь девка была права! Как только Тамара и Комаров отдалялись, ее противный голос превращался в далекое кваканье. Я повернулся и вытащил художника из какой-то дыры между горячих камней, где он собрался помереть. Мне почему-то стало страшно остаться без нового «радио».
— «Дядя Жан, Саша-Нильс раненый, очень сильно, а доктор ушел...»
— «А я-то что могу?» — Я представил себе, как начну сейчас убеждать Комарова повернуть назад, чобы забинтовать его напарника. У них и без меня любовь до гроба, блин, а тут еще я... Вдобавок, як объяснить, шо мы с малолеткой сквозь воздух треплемся? Да он меня пристрелит, кретин, и дело с концом!
— «Дядя Жан, Дед говорит, что только вы можете помочь, если доберетесь...»
— «А сама-то ты где?» — не выдержал я.
Я следил за белыми, не отрываясь. Кое-что настораживало. Спустя какое-то время я поежился. Два белых, двадцать секунд, еще четыре белых, а над ними две розовые, блин, пиявки, и ни хрена! В смысле — не враждуют, не кидаются друг на дружку, как в поселке. Помимо белых вдоль трещины, сжимаясь и расширяясь, прямо как гусеницы, резво ползли колючие опарыши. Такие же суки, как и та, что выгрызла изнутри депутата.
Они не дрались промеж себя, блин! Хищные твари, а вели себя, словно... словно солдаты на марше.
Когда придет время.
— «Прием хуже», — пищала инвалидка.
А ведь девка была права! Как только Тамара и Комаров отдалялись, ее противный голос превращался в далекое кваканье. Я повернулся и вытащил художника из какой-то дыры между горячих камней, где он собрался помереть. Мне почему-то стало страшно остаться без нового «радио».
— «Дядя Жан, Саша-Нильс раненый, очень сильно, а доктор ушел...»
— «А я-то что могу?» — Я представил себе, как начну сейчас убеждать Комарова повернуть назад, чобы забинтовать его напарника. У них и без меня любовь до гроба, блин, а тут еще я... Вдобавок, як объяснить, шо мы с малолеткой сквозь воздух треплемся? Да он меня пристрелит, кретин, и дело с концом!
— «Дядя Жан, Дед говорит, что только вы можете помочь, если доберетесь...»
— «А сама-то ты где?» — не выдержал я.
Я следил за белыми, не отрываясь. Кое-что настораживало. Спустя какое-то время я поежился. Два белых, двадцать секунд, еще четыре белых, а над ними две розовые, блин, пиявки, и ни хрена! В смысле — не враждуют, не кидаются друг на дружку, как в поселке. Помимо белых вдоль трещины, сжимаясь и расширяясь, прямо как гусеницы, резво ползли колючие опарыши. Такие же суки, как и та, что выгрызла изнутри депутата.
Они не дрались промеж себя, блин! Хищные твари, а вели себя, словно... словно солдаты на марше.