Московский душегуб   ::   Афанасьев Анатолий

По характеру Костя Шмырь был немногословен, угрюм,отчасти даже застенчив, но обладал редким даром убеждения и умел держать в узде самую разношерстную, отпетую публику, искусно направляя стихийное буйство громил в русло четко продуманных, иной раз удивительно изящных карательных акций. Никогда он не останавливался перед внезапными крайними мерами, но также не было в его практике случая, кроме того первого, неудачного налета, чтобы он действовал наобум. Тот, кто знал Костю Шмыря достаточно близко, рано или поздно (чаще рано) приходил к досадной мысли, что с этим, обыкновенно хмуро улыбающимся человеком надо не то чтобы постоянно держать ухо востро, но лучше всего вообще не попадаться ему на глаза без крайней нужды. При этом за ним не водилось ни особой жестокости, ни склонности к изощренному, немотивированному злодейству. Просто это был человек, чьим ремеслом было наводить ужас, и выполнял он свою работу с ясным умом и искренним удовольствием.

Вторым человеком, кого пригласил в такую рань Иннокентий Львович, был тридцатипягилетний Митя Кизяков по кличке Калач. Свое прозвище он получил, скорее всего, за сдобную, лучезарную внешность: кругленький, обтекаемый, небольшого росточка, с пухлым тельцем, с пухлым личиком, Калач на всех производил впечатление безобидного добряка, которому так и хотелось отвесить щелбана по его глянцевой лысоватой тыковке. В сущности, своим приятным обликом Калач удивительно напоминал самого Грума, если снять с последнего очки и переодеть в шерстяную фуфайку.