JК
Сказка XXI века :: Халымбаджа Игорь Георгиевич
Страница: 22 из 83 — Полагается… полагается… конечно, плата… компенсация…
Старейшина подал знак, и несколько гермионцев внесли ящики, наполненные до верху шишками, похожими на еловые.
— Это Вам плата за уборку нашей планеты от мусора и отходов! Растите их и дышите чистым воздухом! На здоровье!
ЗЕРКАЛО
Навестить прихворнувшего Еропкина поручили Алмазову. Он с трудом отыскал нужную квартиру по адресу, взятому в отделе кадров, и, прижимая к животу кулек с яблоками, купленными на рынке, позвонил. Дверь тотчас отворилась. Дама средних лет в цветастом халатике ощупала Алмазова строгим взглядом.
— К Еропкину? Два коротких! — и захлопнула дверь. Пришлось исправляться. Комната Еропкина, длинная, как школьный урок, вмещала старую железную кровать, столик и табурет. На столе — холостяцкий натюрморт — немытый стакан, тарелка с окурками, трепаный томик детектива без обложки.
— Зашел взглянуть, как живешь…
— Гляди, — согласился Еропкин. — Может чаю? — и не дожидаясь ответа, он добыл из под кровати закопченный чайник и отправился с ним на кухню. Алмазов прошелся по комнате. Обои заменяли старые газеты. Но читать их было несподручно, так как Еропкин наклеил их, в основном, вверх ногами… На стене около Гвоздя, исполняющего обязанности вешалки, висело овальное зеркальце в толстой металлической раме, занавешенное почему-то синей тряпицей.
«Ну, Еропкин! Уж и поглядеть на себя не желает!» — подивился Алмазов и слегка отогнул тряпку. И оторопел.
Старейшина подал знак, и несколько гермионцев внесли ящики, наполненные до верху шишками, похожими на еловые.
— Это Вам плата за уборку нашей планеты от мусора и отходов! Растите их и дышите чистым воздухом! На здоровье!
ЗЕРКАЛО
Навестить прихворнувшего Еропкина поручили Алмазову. Он с трудом отыскал нужную квартиру по адресу, взятому в отделе кадров, и, прижимая к животу кулек с яблоками, купленными на рынке, позвонил. Дверь тотчас отворилась. Дама средних лет в цветастом халатике ощупала Алмазова строгим взглядом.
— К Еропкину? Два коротких! — и захлопнула дверь. Пришлось исправляться. Комната Еропкина, длинная, как школьный урок, вмещала старую железную кровать, столик и табурет. На столе — холостяцкий натюрморт — немытый стакан, тарелка с окурками, трепаный томик детектива без обложки.
— Зашел взглянуть, как живешь…
— Гляди, — согласился Еропкин. — Может чаю? — и не дожидаясь ответа, он добыл из под кровати закопченный чайник и отправился с ним на кухню. Алмазов прошелся по комнате. Обои заменяли старые газеты. Но читать их было несподручно, так как Еропкин наклеил их, в основном, вверх ногами… На стене около Гвоздя, исполняющего обязанности вешалки, висело овальное зеркальце в толстой металлической раме, занавешенное почему-то синей тряпицей.
«Ну, Еропкин! Уж и поглядеть на себя не желает!» — подивился Алмазов и слегка отогнул тряпку. И оторопел.