Мудрость отца Брауна (рассказы)   ::   Честертон Гилберт Кийт

Мускари не видел его с тех пор, как он был актером, но слышал, что превратности этой профессии совсем сломили и раздавили его.

- Эцца! - воскликнул поэт, радостно пожимая ему руку. - В разных костюмах я тебя видел на сцене, но такого не ждал. Ты - англичанин!

- Почему же англичанин? - серьезно переспросил Эцца. - Так будут одеваться итальянцы.

- Мне больше нравится их прежний костюм, - сказал поэт.

Эцца покачал головой.

- Это старая твоя ошибка, - сказал он, - и старая ошибка Италии. В шестнадцатом веке погоду делали мы, тосканцы: мы создавали новый стиль, новую скульптуру, новую науку. Почему бы сейчас нам не поучиться у тех, кто создал новые заводы, новые машины, новые банки и новые моды?

- Потому что нам все это ни к чему, - отвечал Мускари. - Итальянца не сделаешь прогрессивным, он слишком умен. Тот, кто знает короткий путь к счастью, не поедет в объезд по шоссе.

- Для меня итальянец - Маркони, - сказал Эцца. - Вот я и стал футуристом и гидом.

- Гидом! - засмеялся Мускари. - Кто же твои туристы?

- Некий Харрогит с семьей, - ответил Эцца.

- Неужели банкир? - заволновался Мускари.

- Он самый, - сказал гид.

- Что ж, это выгодно? - спросил Мускари.

- Выгода будет, - странно улыбнулся Эцца и перевел разговор. - У него дочь и сын.

- Дочь - богиня, - твердо сказал Мускари. - Отец и сын, наверное, люди. Но ты пойми, это все доказывает мою, а не твою правоту. У Харрогита миллионы, у меня - дыра в кармане.