Музыка в сумерках   ::   Гайдуков Сергей

— В каком смысле?

— Денежки. Денежки он нам отдал. Только денежки были не простые. Облученные. Врубился?

Я молча смотрел на обрюзгшее лицо Мазая. Он по-прежнему не брил подбородок, но редкие короткие волоски, неравномерно проросшие, не имели ничего общего с прежней солидной бородой и производили скорее отталкивающее впечатление.

— Что ты такие глаза делаешь? — недовольно пробурчал Мазай. — Сам знаю, что хреново выгляжу. Мы же те бабки с Кудрявым пополам поделили. Пацанам кинули какую-то мелочь...

Месяца три, наверное, прошло, и Сашка болеть начал. Там много бабок было, и он все время пачку во внутреннем кармане пиджака носил. Говорил, что сердце они ему греют. Вот, согрели... Это уже потом, когда он больной был, кто-то додумался, что у него дома источник радиации. Ну и нашли... Там всего-то с тысячу долларов оставалось из тех денег, но счетчик трещал как бешеный. Вот так.

— Все мы смертны, — сказал я. Особой жалости к покойному Кудрявому и доживающему последние месяцы Мазаю у меня не было.

— Конечно, — задумчиво произнес Мазай. — Сашке всего двадцать девять было...

— Хорошую он память после себя оставил, — сказал я. Мазай согласно кивнул. Он не понял.

— Привет, орлы, — жизнерадостно произнес появившийся рядом с нами Гиви Хромой. Гиви Иванович неуклонно шел в гору. Он уже не носил кожаных курток и килограммовых золотых цепей на шее.