JК
Смело мы в бой пойдем :: Авраменко Александр
Страница: 233 из 432Следователь закончил писать и протянул ему кипу листов:
– Прочтите и подпишите на каждом листе: «С моих слов записано верно».
Он лихорадочно подписывал. Перо рвало бумагу и кляксило, но он не замечал этого. Закончив с последним листом, Савелов умоляюще посмотрел на следователя:
– Только не отдавайте меня им, Дмитрий Сергеевич. Всем что Вам дорого заклинаю: не отдавайте меня. Вы же знаете: я – честный вор, против веры я ж никогда… – он смешался и всхлипнул, – Я жить хочу, Дмитрий Сергеевич. Детьми Вашими молю Вас: не отдавайте меня им!
– Попробую, – совершенно серьезно сказал Сергиенко.
Он вызвал конвой, и велел отвести Бура в камеру. Войдя в маленький изолятор, Савелов бросился на голые доски нар, обхватил голову руками и тихонечко завыл. Так воет лис, попавший в капкан, из которого нет возможности выбраться. Время тянулось бесконечной тягучей резиной. Он не знал день сейчас или вечер и сколько прошло часов от того страшного допроса, он уже ничего не знал. Он хотел только одного: никогда больше не видеть этих страшных людей из Священного Синода.
Лязгнул засов, открылась дверь. В камеру вошел давешний протопоп. Савелов завыл уже в голос, рухнул на пол и начал ловить полу рясы, истово целуя ее и выкрикивая нечто нечленораздельное.
– Ну, ну, душа заблудшая, не надобно. Вспомни, по чьему образу и подобию сотворен еси. – тяжелая рука легла на голову налетчика.
– Батюшка, не надо! Отец родной не надо! – он уже не мог остановиться, всхлипывая и выкрикивая обрывки полузабытых молитв.
– Прочтите и подпишите на каждом листе: «С моих слов записано верно».
Он лихорадочно подписывал. Перо рвало бумагу и кляксило, но он не замечал этого. Закончив с последним листом, Савелов умоляюще посмотрел на следователя:
– Только не отдавайте меня им, Дмитрий Сергеевич. Всем что Вам дорого заклинаю: не отдавайте меня. Вы же знаете: я – честный вор, против веры я ж никогда… – он смешался и всхлипнул, – Я жить хочу, Дмитрий Сергеевич. Детьми Вашими молю Вас: не отдавайте меня им!
– Попробую, – совершенно серьезно сказал Сергиенко.
Он вызвал конвой, и велел отвести Бура в камеру. Войдя в маленький изолятор, Савелов бросился на голые доски нар, обхватил голову руками и тихонечко завыл. Так воет лис, попавший в капкан, из которого нет возможности выбраться. Время тянулось бесконечной тягучей резиной. Он не знал день сейчас или вечер и сколько прошло часов от того страшного допроса, он уже ничего не знал. Он хотел только одного: никогда больше не видеть этих страшных людей из Священного Синода.
Лязгнул засов, открылась дверь. В камеру вошел давешний протопоп. Савелов завыл уже в голос, рухнул на пол и начал ловить полу рясы, истово целуя ее и выкрикивая нечто нечленораздельное.
– Ну, ну, душа заблудшая, не надобно. Вспомни, по чьему образу и подобию сотворен еси. – тяжелая рука легла на голову налетчика.
– Батюшка, не надо! Отец родной не надо! – он уже не мог остановиться, всхлипывая и выкрикивая обрывки полузабытых молитв.