JК
Смерть за плечами :: Данилов Сергей
Страница: 290 из 410Когда я в последний раз видел ее во сне? Наверное, в прошлой жизни…
— Меду, да побольше, — раздался из-под вороха толстых лоскутных одеял на лавке у стены сдавленный голос, принадлежавший, видимо, очень старой женщине, которая к тому же была серьезно больна. Именно от нее исходили кряхтение и кашель, время от времени оглашавшие комнату.
Девушка сняла с полки глиняный горшочек и налила в котел тягучего меду. Медом в таком количестве вполне можно было бы накормить голодного медведя, и зелье, с моей точки зрения, должно было выйти просто приторным, но девушка все же наполнила деревянную миску этой гадостью и поднесла больной.
— Вот, бабуль, выпей.
Старушка приподнялась со своего ложа, как слепая нашарила миску и, отчаянно морща и без того морщинистое лицо, сделала громкий глоток.
— Фу, горечь неимоверная! — откашлявшись, прокряхтела она. — Ладно, теперь сосну, пожалуй. Может, к утру полегчает.
Старуха отвернулась к стене и вскоре уже громко храпела, а девушка ополоснула миску, сняла котел с огня и подбросила в очаг дров. Потом смахнула со стола несуществующие крошки, зачем-то подмела и без того чистый пол и достала из огромного, окованного железом сундука старую, потрепанную книгу.
— И здесь ничего, — разочарованно вздохнула она, пролистав страницы. — Только рецепты снадобий и ни слова об этой странной вещице. — Девушка сняла с шеи золотую цепочку и склонилось над медальоном. — Тоже мне «ключ от тайны моего рождения»! — грустно проговорила она.
— Меду, да побольше, — раздался из-под вороха толстых лоскутных одеял на лавке у стены сдавленный голос, принадлежавший, видимо, очень старой женщине, которая к тому же была серьезно больна. Именно от нее исходили кряхтение и кашель, время от времени оглашавшие комнату.
Девушка сняла с полки глиняный горшочек и налила в котел тягучего меду. Медом в таком количестве вполне можно было бы накормить голодного медведя, и зелье, с моей точки зрения, должно было выйти просто приторным, но девушка все же наполнила деревянную миску этой гадостью и поднесла больной.
— Вот, бабуль, выпей.
Старушка приподнялась со своего ложа, как слепая нашарила миску и, отчаянно морща и без того морщинистое лицо, сделала громкий глоток.
— Фу, горечь неимоверная! — откашлявшись, прокряхтела она. — Ладно, теперь сосну, пожалуй. Может, к утру полегчает.
Старуха отвернулась к стене и вскоре уже громко храпела, а девушка ополоснула миску, сняла котел с огня и подбросила в очаг дров. Потом смахнула со стола несуществующие крошки, зачем-то подмела и без того чистый пол и достала из огромного, окованного железом сундука старую, потрепанную книгу.
— И здесь ничего, — разочарованно вздохнула она, пролистав страницы. — Только рецепты снадобий и ни слова об этой странной вещице. — Девушка сняла с шеи золотую цепочку и склонилось над медальоном. — Тоже мне «ключ от тайны моего рождения»! — грустно проговорила она.